Мне казалось это странным. Но только не Нинке, которая на следующий день пришла ко мне в гости в новую квартиру в первый раз, пока Марк поехал по каким-то своим делам.

— Охренеть, Татка! — ходила она по квартире, — А сколько тут квадратов?

— Больше двухсот, кажется.

— Вау! Ошалеть же можно! Так это еще и пентхаус?

— Ну… наверное. Последний этаж же, да, — пожимаю я плечами и семеню за ней.

— А потолки-то, Тань, потолки! Метра четыре, не меньше! — восторженно хлопает в ладоши подруга.

— Ну, высокие, да, соглашусь.

— Пресвятые джигурдинки, тут и терраса есть! Слушай, а у твоего Хана Гадовича случаем никакого холостого друга нет?

А я и ответить ничего не могу, потому что я не знаю друзей своего мужчины. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что он круто трахается и, если верить его словам, жить без меня не может. Потому я только пожимаю плечами и обещаю, что уточню эту информацию.

— Ого, две спальни….спортивный зал…кабинет…ну ты и отхватила себе мужика, Татка!

— Отхватила ли? — плюхаюсь я на диван и качаю головой.

— А что не так? — озабоченно спрашивает Ковалева и садиться рядом, приобнимая меня за плечи.

— Да как бы все так, Нин, но…

— Давай, не томи!

— Мы только в этих стенах близки, а на работе все — шухер и окоп. Да и потом он сразу же отключает телефон, мол чтобы никто не отвлекал его от меня, — выпалила я и кинула затравленный взгляд на подругу.

— Думаешь, что он играет с тобой?

— Не думаю. Боюсь это делать, Нин, — честно призналась я.

— Господи, Сажина, вот ты дуреха недоверчивая! Ну ты оглянись вокруг себя, ну какие тут могут быть игры? Он тебя перевез в свою квартиру, которая только по самым смелым подсчетам стоит охулиард миллионов рублей, прости меня за мой французский. А кроме того? А кроме того, твой Хан набил тебе гардеробную брендовой одеждой и помогает продать тебе твою зачуханскую недвижимость в Выхино. Что тебе еще не так?

— Ладно, аргументы весомые, но зачем телефон-то отключать?

— Ну, хрен его знает…

— Какой осведомленный хрен, — вскинула я руками, а потом подскочила и заметалась по комнате.

— Сажина, осади, вы встречаетесь две недели! Дай ты мужику тобой наиграться вдоволь, он же со школы тобой бредил, а тут наконец-то дорвался. Ему просто не до чего сейчас нет дела, кроме тебя. Остынь! Все будет тип-топ.

— Еще и секретарша эта, — заикнулась я.

— А что с ней? — подошла ко мне Нинка и обняла, пытаясь успокоить.

— Да и как бы ничего. Эта Алина по-доброму меня подкалывает, задает вопросы дружелюбно, вот только смотрит на меня с жалостью…

— Татка!

— Я ему дважды в любви призналась, Нин! — почти с отчаянием выдохнула я и всхлипнула от того, что раскаленный и отправленный шип сомнений с новой силой вонзился в мое сердце.

— А он что?

— Первый раз спал, второй раз сделал вид, что не услышал.

— А так бывает?

— Видимо бывает…

И подбородок мой задрожал, выдавая мои изломанные, вывернутые наизнанку чувства с головой. Я хотела любви. Настоящей. Безусловной. Открытой.

А не такой, где меня прячут за роскошными стенами элитной квартиры в центре Москвы.

— Девочки! — вдруг услышали мы голос Хана и обе вздрогнули, а я быстро отерла глаза от слез.

— Марк?

— Я дома! — вошел в гостиную этот невозможный мужчина и занес два шикарных букета на перевес и связку коробок из дорогого ресторана.

— А… ты как тут? — охнула я.

— Решил заскочить к вам между встречами. Это вам, девочки, — и протянул мне охапку белоснежных роз, а Нинке точно такой же, только с желтыми цветами.

— Вау! — как на бога посмотрела Ковалева на Хана.

— Приятно познакомиться, Нина. Наслышан. А тут вам вкусняшки, — передал мне коробочки, — веселитесь, ну а я поехал дальше.

— Спасибо, — тихо выдохнула я, когда он притянул меня к себе для прощального поцелуя.

— Расплатишься ночью, — прошептал мне на ухо, подмигнул Нинке и был таков.

А мы так и замерли посреди гостиной, плавая в киселе шока.

— Шикарный мужчина! — потянула носом Ковалева свои цветы.

— Лучший! — согласно кивнула я.

— Держись и не отпускай, Сажина!