— От кого? — спросила офицер, прочитав слова.

«Меня удерживали пятеро мужчин. Джакс, Фарли, Квентин, Орвилл и Дюк. Они пытали меня. Николи нашел меня. Он спас меня».

Ее глаза расширились, когда она прочитала это, затем она медленно кивнула. — Нам нужно ваше имя, мисс.

«Я ничего не помню с тех пор, как они похитили меня. Но теперь я зовусь Уинтер».

В дверь постучали, и Ловетт заворчала. — Я занята, — сказала она.

— Речь идет о девушке, мисс. Это важно.

Ловетт извинилась, встала и вышла из комнаты. Дверь за ней закрылась, и я напрягла слух, но о чем бы они ни говорили, они отошли слишком далеко, чтобы я могла уловить их.

Я пожевала большой палец, ожидая ее возвращения, перечитывая то, что написала, и понимая, что это не достаточно полно охватывает мою историю. Я должна была рассказать им все, тогда они поймут. Они освободят Николи, пошлют офицеров на поиски Дюка.

Вернулась Ловетт, ее глаза были полны какой-то задумчивости, пока она рассматривала меня. — Мэм, к вам пришли. Офицер Хейверс сказал мне, что вас узнали еще в ресторане, и, похоже, слухи об этом распространились…

Я яростно черкала в блокноте. «Единственный человек, которого я хочу видеть, это Николи».

Она подалась вперед, опустилась на свое место, и я поняла, что у нее в руке телефон. Она прочитала слова, затем медленно кивнула. — Уинтер, мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Когда ты говоришь, что ничего не помнишь до встречи с этими мужчинами, — она коснулась страницы, на которой я написала их имена, — ты полностью уверена, что это действительно так?

Я яростно кивнула, внутри меня вспыхнул гнев. Я поспешно записала ответ, поскольку она не выглядела убежденной, и мои штрихи становились все больше и больше от моей ярости. «Все, что я знаю, это то, как я получила все свои шрамы. Меня пытали ради информации, о которой я ничего не помню. Мне удалось освободиться. Потом меня нашел Николи. Я не хочу видеть никого из ресторана. Я хочу видеть только ЕГО».

— Хорошо, я вам верю, — мягко сказала она. — Но этот человек не из ресторана, — она положила телефон, подвинув его через стол, чтобы я могла видеть изображение на экране.

Я удивленно моргнула, узнав себя в красивом белом платье и фате, смеющуюся, когда мужчина целовал меня в щеку. Офицер показал на следующую фотографию, и я отчетливо увидела его лицо. Это был тот же день, день нашей свадьбы, его рука обвилась вокруг моей талии, и он прижимал меня к себе. Он был высоким, с глазами, в которых светилось обожание, его голова была выбрита, а лицо было красивым и полным жизни. Но я не знала его. Девушка на той фотографии тоже была незнакомкой. Я не была чьей-то женой.

Я не чья-то жена.

— Это ваш муж, Уинтер. Он здесь и ждет встречи с вами. Он сказал, что вас зовут Саша Эрнандес. Вы поженились три года назад. Он попросил меня передать вам это, — она полезла в карман и протянула простое золотое кольцо с выгравированным на внутренней стороне словом «навсегда». — Ты узнаешь его?

Я покачала головой, отстраняясь от него, отвергая его всеми фибрами своего существа. Паника поднялась в моей груди и сковала горло. Я пыталась рационально объяснить то, что видела, но все было на виду. И что хуже всего, я не могла отрицать тупое, звенящее ощущение в затылке, которое говорило, что я узнаю это кольцо. Что если я возьму его в руки и надену на палец, оно идеально подойдет.

Я продолжала качать головой, отказываясь от этой жизни. Я не могла быть замужем. Я была с Николи. За все время, что я провела, представляя, как мать, отец, братья и сестры или друзья скучают по мне, я никогда не думала об этом. Потому что мое сердце принадлежало Николи так основательно, что просто не могло быть и речи о том, чтобы я была связана с кем-то еще. Если я была замужем, почему я не чувствовала этой пустоты в груди, почему я не тосковала по мужу, даже если потеряла воспоминания о нем? Но потом я подумала о пустоте, которую я ощущала с Пятеркой, и подумала, не может ли это быть связано с этим. Знало ли мое тело все это время? Неужели мое сердце стало пустотным из-за него?

Я отогнала эти мысли, не позволяя им поселиться в моей голове. Потому что я никак не могла испытывать такие чувства к кому-то, кроме Николи. Он поглотил все мое сердце. Он был единственным, кто заполнил его, кто дал мне что-то, ради чего я вновь смогла жить, кто избавил меня от пустоты. Для меня не могло быть никого другого, кроме него.

— Я понимаю, что это очень тяжело, — нахмурившись, сказала Ловетт. — Но сейчас вам нужно побыть со своими близкими. Возможно, встреча с мужем поможет вам освежить память?

Я плотно сжала губы и начала писать на бумаге. Что насчет Николи? Вы собираетесь освободить его?

— Он направил пистолет на невинных людей в общественном месте, — вздохнула Ловетт.

«Он пытался защитить меня». Я подчеркнула эти слова три раза и подтолкнула блокнот к ней.

— Как бы то ни было… — начала она, но кто-то постучал в дверь.

— Мэм, у нас проблема. Ромеро здесь. — Из-за двери доносился тот же мужской голос, что и раньше, но его тон был нервным.