Привязанный к стулу, в своей ночной рубахе и колпаке, он поначалу храбрился, кусался и сыпал нисколько его не красившими оскорблениями. Как и предполагал мистер Портер, Кронич заявлял, что он, скорее, удавится собственным языком, чем скажет хоть что-то «грязным проходимцам и вонючим клопам». И тогда господин управляющий банка выложил все козыри. Он прекрасно умел прикидываться и притворяться, и сейчас мастерски выстроил блеф. Он сообщил, что им известно, где Кронич «всё» держит, что старик был слишком неосторожен в прошлые выходные и более того — им очень помог не кто иной, как мистера Кронича личный адвокат. Также он добавил, что деньги им без надобности, и они пришли сюда только за Машиной. Часовщик, несмотря на непримиримость, идиотом не был, и не считал, что какая-то Машина стоит его состояния. Нет, он не был идиотом — зато он был параноиком, а такие люди мыслят в ключе, который отличается от образа мышления всех остальных кардинальным образом. Он не верил этим шантажистам, но хуже того, что он не верил своему доверенному лицу и даже себе. Он действительно мог быть неосторожным на прошлых выходных, а старый лис Пенгроув всегда совал свой любопытный нос куда не просят. И тогда он все рассказал…

Машины у него не было, и купил он ее у изобретателя Бэббита вовсе не для себя.

Несколько дней назад в клубе «Маховик», в котором мистер Кронич был почетным членом, один из членов клуба, профессор Триллинг сообщил ему, что один его знакомый нуждается в ремонте часового механизма. Когда мистер Кронич поинтересовался, о какой модели идет речь, профессор Триллинг буднично сообщил ему: «Пружинное Сердце». Тогда самого Кронича чуть удар не хватил, в то время как сам профессор явно не подозревал, что только что назвал поистине легендарный часовой механизм. Профессор Триллинг предположил, что мистер Кронич заинтересуется, и порекомендовал его господину с «Пружинным Сердцем». Тот согласился и назвал адрес, по которому его можно будет найти, а именно: Пыльный спуск, дом № 17, мансарда.

Разумеется, мистер Кронич не мог удержаться — это ведь Пружинное Сердце, как-никак (мистеру Портеру это название ничего не сказало): он не мог позволить, чтобы какой-нибудь Саквояжный бездарь с трясущимися пальцами, мнящий себя часовщиком, запустил в него свои неуклюжие лапы. И он поспешно отправился по указанному адресу. Там он встретился с таинственным господином, который назвался мистером Рипли. Пружинное Сердце было у него, но он сказал, что предоставит его лишь в том случае, если мистер Кронич привезет ему эту самую Машину, и даже выдал ему на ее покупку весьма крупную сумму денег. На вопрос, отчего он сам не отправится на улицу Семнадцати Слив и не купит ее лично, он ответил, что не может покинуть свою квартиру, иначе случится… какой-то парадокс и вообще все грозит обернуться большими неприятностями. Часовщик не стал вдаваться в подробности, посчитав, что экстравагантность мистера Рипли не высокая цена за то, чтобы увидеть Пружинное Сердце. Он купил Машину и доставил ее в мансарду в доме у канала. Это было два дня назад и, вероятно, она все еще там.

Мистер Портер узнал, что хотел. Его люди обыскали дом, но спрятанное состояние так и не нашли — видимо, хитрый часовщик его припрятал понадежнее и на его поиски могло уйти много времени, которого совершенно не было. Пообещав себе вернуться за состоянием Кронича после посещения мистера Рипли, мистер Портер покинул дом часовщика.

А старик вернулся в свою постель, обильно смазанную крысиной отравой, против воли проглотив при этом и саму отраву…

Корнелиус Портер предпочитал старое-доброе, бесхитростное и никогда не устаревающее заметание следов. Разумеется, он мог бы пожалеть и часовщика Кронича, и Бэббита с его семьей, и свалочников Кирби, ведь они все равно сообщили ему все, что знали. Но он не мог позволить себе оставить их за спиной, причастными к его тайне.

Уже после мистер Портер вспомнил, что так и не поинтересовался у старика, увидел ли он в итоге это таинственное Пружинное Сердце, но волновало это его не слишком долго. Он шел по следу и был уже близко — он это чувствовал…

И вот время близится к полудню, а он сидит в своем экипаже, ждет… Скоро он вернет себе Машину. Именно она его спасательный канат, чтобы выбраться…

Да, он добился многого за все эти годы. Он добрался до кабинета практически на самом верхнем этаже банка, он заслужил уважение и достиг невиданных высот, и все равно ощущал, что он не сильно отличается от обычной прислуги. По первому звонку колокольчика, подписанного «Мансарда», словно какой-то дворецкий, он должен бросать все свои дела, напяливать лизоблюдское выражение лица, делать несколько вдохов из баллона терпения и готовиться прыгать и дергаться, как кукла на ниточках.

Но скоро этому придет конец. Как только он заполучит Машину и второй ключ, он изменит это. Не сразу. Постепенно. Какое-то время он продолжит притворяться, продолжит исполнять свои обязанности, так, что они ничего не поймут. Он включит Машину, наладит производство и станет поставлять свой уникальный товар в Льотомн и прочие места как можно дальше отсюда. В Габене никто не узнает о том, что он затеял. А быть может, он и сам переберется в Льотомн — пока что он еще не решил.

Мысли о своем нынешнем положении незаметно перетекли в голове мистера Портера в далекие воспоминания. Мог ли он подумать, чем все обернется в итоге, в тот день, двадцать лет назад, когда на улице Карнаби встретил Счастливого человека?

В те годы господин управляющий банка ничем не управлял, ничем не владел, ничего не имел. Кроме своей молодости. Ему было девятнадцать лет, и он был зол на весь мир, но злость его выливалась лишь в мелкие да мелочные поступки. Что ж, он и сам тогда был мелким и мелочным. Постоянно жил с гложущим чувством, которое не давало ни минуты покоя: «Я достоин большего. Я должен выбраться. Я слишком крупная рыба для этой грязной лужи…».

Болезненные амбиции пожирали его изнутри, в то время как он спал в грязном подвале, целыми днями бродил по улицам практически бесцельно, выискивая различных жалких увальней, которым можно подпороть бумажник и вспороть брюхо. Он был никем и ничем. Даже меньше, чем ничем. Тогда будущего господина управляющего «Ригсберг-банка» называли Уличной Грязью, Подошвой, Швалью. Последнее он и взял себе за имя. Он ненавидел его, но всякий раз, слыша его, напоминал себе, что он до сих пор здесь, среди канавных отбросов.

И вот однажды, случилось то, что навсегда изменило его жизнь. Он встретил Счастливого человека.

Улица Карнаби фактически располагалась в Старом центре, но все же монотонное влияние начинающегося всего в паре домов Сонн распространялось на нее чуть более, чем полностью. Никаких башенных зданий, сплошные тихие аллеи, влачащие свое вялое существование личности. Нет мушиного оживления из Старого центра и нет огромных восьмифутовых констеблей из Роттерхауз.

Счастливый человек, примерно возраста мистера Швали, но, в отличие от последнего, явно недостаточно проперченный жизнью, куда-то торопился, наталкивался на прохожих, просил прощения, с улыбкой выслушивал пожелания провалиться в люк или попасть под колеса какого-нибудь «Трудса», и спешил дальше. Он выглядел так, будто проглотил горящий фонарь — лучился и даже пританцовывал, привлекая к себе недоуменные и раздраженные взгляды: люди здесь не любят, когда у кого-то хорошее настроение. Один из этих настороженных, но более того — заинтересованных — взглядов принадлежал именно мистеру Швали. И мистер Шваль, почувствовав, что может поживиться, двинулся следом за Счастливым человеком.