Про лису Эрес давно забыл, всю дорогу раздумывал, кому мог принадлежать наган. Стороной мелькнула мысль: «Кто-то охотится здесь, ставит капканы».

Прибыв в поселок, направился к колхозной конторе.

Напрасно спешил! На двери правления висел огромный замок, похожий на черную собачку, свернувшуюся от мороза. «Что ж, придется завтра», — подумал он и нехотя направился к Шырбан-Кокам.

В эту ночь Эрес спал плохо, тревожно. То и дело просыпался, ворочался, вспоминая события последних дней и все, что было с ними связано. Буран, овцы, могила смельчака, Далаана.

Поднялся он рано: чего зря мять постель. Наскоро умылся и вспомнил о револьвере. Он всегда уходил чуть свет, словно его ждали дела, не терпящие отлагательства. Вчера они перемолвились двумя-тремя словами, Эресу не хотелось разводить беседу — он ушел к себе. Достав наган, Эрес еще раз осмотрел его, разобрал и вычистил до блеска. В армии его автомат обычно сиял, как зеркало.

Когда он протирал патроны, неслышно вошел Мыйыс-Кулак. Увидев револьвер, на мгновение застыл, затем принялся с нескрываемым любопытством разглядывать, словно на столе перед ним лежала невиданная диковина. Потом, так же молча, взял его в руки, неумело повертел и осторожно, двумя руками, положил.

— Никогда не держал в своих руках ничего, кроме метлы и веника...

— Это револьвер! — прокричал Эрес, не спуская глаз со старика. — Нашел в верховье Агылыга. Сдам его в милицию.

— Сдай. Если закон велит...

...Несмотря на раннее утро, в правлении было полно народа. Казалось, люди ночевали здесь... Они выстроились вдоль степы в очередь к председателю, держали в руках заявления.

Эрес ждал, когда освободится Кончук, но очередь не убывала. Казалось, потоку посетителей не будет конца.

Эрес подошел к столу:

— Вчера из Агылыга приехал, Михаил Мижитович. Вот где простор!

— Да, земля там хороша.

— Мне было очень интересно, тарга.

Кончук откинулся в кресле:

— Правильно. Надо свой край изучать всесторонне. — Глаза Кончука смотрели испытующе.

— Там, Михаил Мижитович, в верховье Агылыга, замечательные поля, чернозем...

Эрес запнулся, словно сейчас лишь понял неуместность затеянного разговора. Дело серьезное, его надо решать на правлении, а не так, на ходу. И Кончук, разумеется, не преминет ухватиться за эту зацепку. Осторожность Кончука сработает точно, Эрес был почти уверен в том и все же докончил, словно его тянули за язык.

— Чернозем такой — пальцы оближешь. Если его обработать, засеять...

Кончук рассмеялся. Голос его гулко зазвучал в просторной комнате:

— Сеять хлеб? В верховье Агылыга? Этого в истории, дунмам, не было. Ну, уморил...

— А что тут смешного, тарга? — Эрес растерялся. В эту минуту он почти ненавидел себя. Может, и впрямь он говорит глупости?

— Есть в юности пора, дунмам, когда кажется, все возможно.

«Так вот оно что!» — Эрес вплотную подошел к столу, сказал негромко, отчеканивая каждое слово, уже ничего не видя, кроме самодовольного лица.

— Имейте в виду, я вам не мальчишка, я агроном! Меня учило государство.

Кончук бросил на него внимательный взгляд.

— Да. Я обследовал... Это плодороднейшие места. Они могут дать зерна намного больше, чем наши теперешние. Надо посоветоваться со специалистами, рассчитать, сколько средств на это потребуется и что мы получим.

Кончук пожал плечами, вздохнул.

— Расчеты на бумаге еще не решают дела, дунмам. Сил маловато. К тому же МТС в такую даль разве отправит трактор? Плуга и того не дадут.

Рушилась надежда. Почва уходила из-под ног. А тут еще упоминание о плуге — у Эреса защипало в горле. Он ясно увидел перед собой могилу неизвестного парня. Он, быть может, вот так же кому-то доказывал очевидную пользу целины. «Что ж, история повторяется? Нет, шутишь, тарга, не выйдет».

Кончук смотрел куда-то мимо него, может быть, призывая в свидетели толпившихся у дверей колхозников. Эрес спиной чувствовал их взгляды.

— До верховья не так уж далеко, — глухо возразил он.

— МТС невыгодно... Да и время есть еще. Зачем же поднимать полы, не дойдя до горы, снимать ичиги, не увидев воды?

— Работу нужно начинать вот-вот...

— Я и говорю: вы что думаете, у правленцев головы на плечах нет?

Голос Кончука уже не был вкрадчивым, он звенел.

Председатель поднялся, ладонью провел по голове.

— Мне пора к животноводам в Алаак, опаздываю... Позже подумаем, дунмам. Подумаем...

Шумно отодвинул кресло, обитое зеленым плюшем, вышел из-за стола, торопливо оделся и исчез за дверью.

«Подумаем»... Что означает это слово в устах такого многоопытного хитреца, каким, несомненно, был тарга Кончук? По-разному можно истолковать его «подумаем». Или оно продиктовано желанием как следует поразмыслить над предложением Эреса или — просто форма полувежливого отказа? Кто знает.