В прохладном, пахнущем свежей краской кабинете Эреса принял молодой в новенькой форме с ярко начищенными пуговицами лейтенант. Он внимательно выслушал рассказ Эреса о находке и при каких обстоятельствах исчез револьвер.

Время от времени лейтенант вскидывал на Эреса свои голубые мальчишечьи глаза, испытующе смотрел на него и хмурился.

— Придется вам, товарищ Херел, подождать, пока приедет начальник.

— А когда он приедет?

— Завтра должен.

— Что мне теперь делать?

— Что же делать?.. — Лейтенант скованно улыбался и опустил глаза. — Придется ждать.

— Что вы, товарищ младший лейтенант! Никакого преступления я не совершил...

— Закон такой, товарищ Херел, — развел руками лейтенант. — Да вы не волнуйтесь. Разберемся...

Он нажал невидимую кнопку где-то сбоку стола, невозмутимо взглянул еще раз на встревоженного Эреса и вздохнул. Вошел уже знакомый пожилой милиционер, привычно щелкнул каблуками и кивнул Эресу, показывая тем самым, куда он должен следовать.

Через минуту Эрес оказался в маленькой камере-одиночке. За конвоиром захлопнулась дверь, щелкнул замок.

Камера... Узкая железная кровать, застланная байковым, не первой свежести одеялом, ватная подушка. Эресу никогда еще не приходилось быть в подобной обстановке, испытывать такое горькое чувство тоски, одиночества и бессилия. Он присел на койку и, глядя на узкое зарешеченное оконце, за которым чуть ли не впритык краснела кирпичная стена, предался невеселым думам. Мучительнее всего было ощущение нелепости положения, в которое он попал. Ведь он добровольно сообщил о своей находке, и вот. В камере было тихо, сумрачно. «Тихий уголок», — Эрес вспомнил свой разговор в райкоме комсомола, и вдруг рассмеялся. От этого смеха, гулко прозвучавшего в камере, ему стало и вовсе худо.

Он прилег на койку и вскоре забылся жарким, давящим сном.

Знакомый дежурный появился в камере, вручил Эресу какую-то бумагу и тотчас вышел, так что Эрес даже не успел спросить — в чем дело. Но тут же все стало ясно. Это было письмо Бичииней. Глаза пробежали аккуратно выделенные на листке тетради строчки.

«Эрес! Целый день пробыла здесь, чтобы встретиться с тобой. Ты ведь здесь по недоразумению, ты ни в чем не виноват и поэтому не падай духом.

Жду твоего скорого возвращения. Бичииней».

Вот тебе на! Бичииней! Ом ждал весточки от Долааны, а получил... А вообще, она славная, эта хохотушка Бичииней! Смотри-ка, первой добралась до него. А Долаана? Что же она? Неужели поверила в его виновность? Нет, не может быть!

И действительно, к вечеру принесли еще одно письмо. Он сразу узнал четкий почерк Долааны.

«Привет, Эрес! — прочел он с бьющимся сердцем. — Я понимаю, случай. Ты не мог сделать ничего дурного. Но скажи: почему ты уехал, ничего мне не сказав? Я расспрашивала людей, никто ничего толком не знает. Ты же не присвоил револьвер, за тобой нет никакой вины. Как тебе помочь? Научи, подскажи. Будь здоров и знай, что у тебя есть друзья. До свидания. Долаана».

Как ни желанна была весточка, Эрес огорчился. Он ждал нечто другое, а тут — вежливое признание в дружеских чувствах. «Знай, что у тебя есть друзья...» И — все. Обычные слова, их может сказать любой знакомый человек. Нет, видно, недаром в ту последнюю встречу Долаана была с ним так сдержанна. Не женщина, а каменный идол. Ну и пусть!..

Он то садился на жесткую койку, то начинал ходить из угла в угол. Уже знакомое ощущение гнева подкатывало к горлу. Пусть! Он не хочет ее видеть, не желает больше обманывать себя. Он все поставит на свои места. И свои отношения с Кончуком — тоже. О! Хитрый тарга!

«Подумаем...» Говорить речи, изрекать истины — он мастер. А как до дела, так «подумаем...» С кем это он «думает», уж не с Шырбан-Коком ли? Агрономы Кончуку не нужны. Не колхоз его заботит, а собственный авторитет. Но чего он стоит, авторитет председателя, если в колхозе не все хорошо? Дым. Туман. Ничего, скоро рассеется... Жаль, что он здесь, влип в эту дурацкую историю.

Он сжал кулаки, сел на кровать... Нет, так больше продолжаться не может. И вдруг подумал: а может, плюнуть на все, на свою глупую любовь и на Кончука, и на эту лису Шырбан-Кока — он теперь не сомневался, откуда пришла беда... Тут концов не найдешь. Плюнуть и податься хоть в МТС!

Поселок Агылыг, этот тихий уголок, куда он стремился всей душой и где хотел обрести свое счастье, теперь не для него. В МТС хоть трактор дадут. На худой конец, можно и слесарем-ремонтником.

Размышляя так, Эрес не заметил, что за решеткой камеры уже темным-темно и под потолком в проволочном колпаке в полнакала теплится лампочка.

Ему снилась могила, в пожухлой траве тускло поблескивал плуг...

Уже поздно вечером Эреса отвели к начальнику отделения. Он очутился в том же просторном кабинете, где его допрашивал лейтенант.