Вашандур и Йарир метнулись ко Второму, попытались поднять его, но цепь из воронёной стали не давала старцу возможности хотя бы приподняться с сырой земли. Уже спустя пару секунд двое йордов прилагали все силы к тому, чтобы вырвать столб из земли. К досаде спасителей Мудреца, столб оказался вкопан так глубоко и крепко, будто бы над ним трудились не обычные люди, а туры с отдалённых от Охо островов Клыки. Видимо, силы таких же туров требовались и для извлечения столба из тверди земли. Усда тем временем, видя страдания, испытываемые Вторым, приложила к его иссохшим, потрескавшимся губам свою флягу, наполненную водой, которая была набрана из той самой реки, где лазутчики проникли в стан врага.

Йарир бросил взгляд на полог шатра, что скрывал происходящее в лагере. Судя по тому, что к глухому, точно звучащему из утробы рогу присоединилось пение звонкого горна, ни одна из сторон пока ещё не одержала верх.

– Кто бы ни напал на Визар, это сыграло нам на руку, – отрывисто сказал Вашандур, чьи руки уже покрылись вздувшимися от натуги венами.

– Это Надда, – бросила Усда, не отрываясь от Мудреца, – я узнаю их рог.

– Что здесь забыли Надда? – Вашандур отпустил столб, не сдвинутый и на дюйм.

– Какая шмеклих разница! – от волнения Йарир шипел, точно дикий кот. – Не вытащим Мудреца, все пойдём на корм псам Савира!

Схожее скорее с волчьим воем, пение рога слышалось всё ближе. По телу Йарира пробежала предательская дрожь. Разум йорда уже нарисовал яркую картину того, как их четверых казнят прямо в этом самом шатре, даже не вытаскивая на площадь. Будучи истинным сыном своего отца, Йарир приходил в бешенство от одной только мысли о настолько бесславной кончине. Необходимо было что-то предпринять, дабы покинуть поле боя. Спустя ещё одну секунду молниеносных прикидок в уме Йарир нашёл решение проблеме со столбом. Этим решением стал ростом в шесть с половиной футов Хендрик, только что затащивший в шатёр, подальше от посторонних глаз, тела часовых. Бородач понял всё с полуслова: подошёл к железному кольцу, сквозь которое была продета цепь, примерился, крепко взялся за сталь двумя руками…

Резкая боль в затылке заставила Йарира зажмуриться. Безо всякого изящества юноша рухнул лицом в грязь, распластавшись на полу.

Темнота расступилась пред взором, позволив разуму Йарира пробиться сквозь пелену боли. Чьи-то крепкие руки подняли его и поставили на ноги, придерживая, чтобы юноша не упал. Йарир помотал головой, возвращая себе привычные ясность и быстроту взгляда. Шатёр был забит людьми клана Визар, все как на подбор: рослые, крепкие, в закрытых шлемах с бармицами, закрывающими лица. На наручах, на плечах и поножах восьмёркой вился чёрный змей – символ клана. Двое воинов держали сверкающие в отблесках факелов лезвия кинжалов в опасной близости от ушей и щёк Усды и Вашандура. Ещё трое совместными усилиями вязали третий или даже четвёртый узел на руках Хендрика, по всей видимости опасаясь гнева йорда. Второго Мудреца, ослабленного ускользнувшим, хоть и кратким, но столь сладким мигом, полным надежды на спасение из лап пленителей, держали сразу несколько йордов.

Грубый тычок в плечо привлёк внимание Йарира к высокому юноше с мутными серыми глазами, посаженными слишком близко к орлиному носу. Он снял стальной шлем, составлявший идеальное дополнение к воинскому доспеху из стальных пластин, которые были искусно скреплены множеством ремешков из кожи. Йорд откинул назад упавшую было на плечо тугую косу чёрных волос и улыбнулся звериным оскалом, демонстрируя ряд кривых зубов, два из которых отсутствовали, оставляя в и без того неровном частоколе пару пробоин.

Это был Рогэй’Эрш, сын фонзара клана Визар и его наследник. Рогэй’Эрш заслужил угрожающую репутацию в этой войне, совершая дерзкие набеги на земли чужих кланов. По слухам, пару лун назад от его меча пал фонзар клана Охэм. Среди людей Ариран и Фадар мнение насчёт Рогэй’Эрша было единым и монолитным, точно ледяная глыба, – его презирали. Йорд не раз нарушал данное слово, предавал, лгал, обманывал и наносил бесчестные удары в спину, что принесло ему славу слабака, не способного или же попросту не готового к честному состязанию с врагами.

– А я уж начал волноваться, что проиграю спор с отцом. – Увидев непонимание на лице Йарира, Рогэй’Эрш пояснил: – Он считал, что старый хрыч никому, кроме нас, как казалось, не нужен. Думал, его бросят. Но я ведь знаю вас, собаки арирановские. Вы жить не можете без своего хозяина. Я говорил, что за Мудрецом придут, и я был прав!

Рогэй’Эрш издал протяжный смешок, похожий скорее на скулёж бродячего пса. Он раздражённо вздёрнул подбородок. Звон стали, боевые кличи, звуки горнов, крики раненых – всё свидетельствовало о том, что воины Визар шаг за шагом отдают победу клану Надда.

– Этот бой мы проигрываем, но есть одно «но», – Рогэй’Эрш явно не собирался оставаться на поле боя, что было вполне в духе историй о низменных поступках и побуждениях его клана, которые нередко травили воины Ариран у походных костров. – Фонзар Надда явственно жаждет того же, что и ты, – спасения ровно одного человека; того, ради которого воины Надда сейчас умирают под клинками моих братьев и сестёр.

Взгляд серых глаз лёг на Второго Мудреца. Гвалт нарастал, а с ним и волнение телохранителей Рогэй’Эрша. Видимо, Савир подбирал сыну спутников на основе чего угодно, кроме честолюбия и жажды славы.