— Вот… Я и думаю, как мне получить диплом и уехать с ним в Африку после первого года обучения.

— После первого? А почему не после второго или третьего?

— А какая разница, после первого, второго или третьего курса? Все равно училище-то не будет считаться законченным.

— Да, логично, но все же?..

— Потому что два или три года — это очень долго! У меня на родине война, и я нужен своей стране. Мы строим социализм, и вклад каждого человека может стать решающим. Вы можете в этом помочь?

Загинайко явно задумался.

— Это очень сложно, я никогда подобным не занимался. А у тебя сколько денег есть?

— Предлагаю вам лично пятьсот рублей, а дальше как получится. В целом не больше двух тысяч, — сразу обозначил я рамки. — Да, и еще могу добавить два блока сигарет и пять упаковок жвачек.

Загинайко наживку заглотил и даже, кажется, проглотил. Пятьсот рублей — большие деньги, да еще и на халяву. Но и вопрос стоял очень серьезный. Подделка документов — это настоящее мошенничество. А у меня осталось еще почти пять тысяч рублей, очень большая сумма, машину можно купить. Запорожец…

— Мне надо провентилировать эту тему, не готов сразу пообещать, но буду думать.

— Ничего, — кажется, я даже улыбнулся. — Время еще есть, я подожду.

Прапорщик Загинайко после того, как сержант Бинго покинул его каптёрку, пребывал в искренней растерянности. Ему только что предложили крупную сумму денег за ничего. Точнее за то, что можно списать на ошибку или вообще не признавать факта подделки, если этот хитрый негр уедет и растворится на просторах Африки. А в том, что он там растворится, прапорщик Загинайко был уверен на сто пятьдесят процентов.

Что же, за такие деньги можно и постараться, а ещё есть жвачки и сигареты. Вот приедет он в своё село, достанет «Мальборо», закурит, и все соседи сразу сдохнут от зависти. Начнут упрашивать его, чтобы угостил сигареткой или жвачкой, предлагать разные услуги за пачку сигарет. А он ещё подумает: угощать или нет.

Да ещё в соседнее село к другим родственникам сгоняет и там жвачками племянников одарит, чтобы те могли похвастаться пронырливостью дядьки. Хоть за границей ни разу и не был, а «бублигум» им привёз, да не польский или чешский, вроде жвачки «Педро», а настоящий американский! Вот он какой!

Это видение крутой жизни прямо всплыло у прапорщика перед глазами и заиграло радужными красками. Вот он идёт с презрительной улыбкой на лице, вот — насмешливо отвечает сельчанам. Вот купается в лучах славы и завистливых взглядах. А может, и Олеся к себе пригласит на рюмочку, кхм, чая. Ммм…

С трудом служивый отвлёкся от фантазий. Крепкий ум украинского селянина не мог долго витать в облаках. А природная хватка не давала ему расслабиться. Деньги-то нужно ещё заработать, но он уже знал, как и к кому подойти.

В отделе кадров служил неприметный майор, и Загинайко точно знал, что у того вечная нужда в деньгах. Ну, а если нужны деньги, особенно на многодетную семью, то, значит, клиент дозрел. Ещё раз всё обдумав, Загинайко решил не терять время и сразу двинуться к нему. Куй железо, пока горячо! Кадры занимали одно из помещений в главном здании, именно туда прапорщик и пошёл.

Майор Сидоров Иван Иваныч занимался своими обычными бумажными делами: оформлял личные дела, подшивал документы, а мысли его были заняты размышлениями о том, как бы протянуть до следующей зарплаты. Но ничего придумать не получалось, а деньги нужны. Работая в кадрах, денежное довольствие он получал небольшое, числясь на сетке, не соответствующей воинскому званию, добавки никакие к окладу не полагались: ни за секретность, ни полевые, а детей дома было трое, да неработающая жена, в общем, плохо всё.

Сослали его сюда из группировки советских войск в Германии с понижением, и теперь он думал, как выкручиваться из этой ситуации. Ведь жить приходилось от зарплаты до зарплаты, а то и в долг. Будучи родом из Чебаркуля, майор не надеялся на помощь родителей, которые и сами жили небогато, да и далеко очень.

Это вон, местным хорошо, всё растёт, тепло и комаров почти нет, в отличие от Челябинской области. Так он думал, когда в кабинет постучались, и через мгновение из-за двери показалась наглая морда прапорщика Загинайко.

«Этого ещё скупердяя хрен принёс! — с досадой подумал Иван Иваныч, — лёгок на помине».

— Чего грустим? — влез в его мысли Загинайко, — а я вот к тебе пришёл.

— Я вижу. И что хотел?

— Так разговор есть, пойдём, покурим.

— Ну, пойдём, если у тебя есть что.

— А у меня завсегда есть, в отличие от тебя. А всё говорят: прапорщики, прапорщики, а прапорщики — самые главные в армии.

Сидоров поморщился и не стал говорить банальную фразу, что осёл — не лошадь, а прапорщик — не офицер. Всё равно не поймёт. Да и глупо. Загинайко правильно понял, что Сидоров не хочет с ним ссориться, и повторил.