Предупреждая мой порыв сбежать, за спиной захлопнулась дверь, с громким стуком отрезая все пути к отступлению. Сквозь щели в деревянной створке завыл ветер, и мне чудилось, что он злорадно хихикает надо мной.

– Чего встала? Шагай давай, - вновь забормотал голос, теперь уже над самым ухом, а затем последовал удар в спину, от которого меня швырнуло вперед, как куклу. Я споткнулась, падая на пол. Приложившись головой о каменный, невыносимо ледяной пол, я чувствовала, как зрение и остальные органы чувств начинают меня подводить. Голос еще что-то скрипел, кричал, уговаривал и угрожал, но сил подняться у меня не было. Я не разбирала слов, только эмоции, и невидимый собеседник был очень мной недоволен. Он говорил что-то про то, что и ОНА будет недовольна. Очень недовольна. Голова кружилась, боль разливалась изнутри, порождая громкий звон в ушах, отчего звуки вокруг сливались в какофонию.

Из глаз брызнули злые слезы. Я была жутко зла: на себя, за то, что вечно влипаю в неприятности; на Айдена, на Виллана и Руца, которые снова бросили меня на произвол судьбы; на Талла, пускай даже я никогда и не встречала своего жениха. Почему я злилась на Талла, спросите вы? А все потому, что его патологическое нежелание понять, что я вовсе не его безвременно ушедшая возлюбленная, а совершенно другой человек, и привело меня сюда. Именно нежелание признавать очевидные вещи и завело меня в тупик, из которого я вряд ли уже найду выход. Стоило бы прикрыть глазки и плыть по течению. Судя по всему, меня собирались сожрать… Однако, человек существо уникальное. Если он раз за разом подвергается испытаниям, в один момент он может перегореть, и ничего его больше не испугает. Наверное, то же самое произошло и со мной, когда я лежала на ледяном полу, размышляя о собственной незавидной части. Я перегорела.

– Поднимайся, - невидимка скрежетал зубами надо мной, надеясь на то, что я покорно поднимусь на ноги и последую за ним на собственную казнь, испугавшись невидимых челюстей. Не на ту напал.

– Иди к черту, - ровным тоном огрызнулась я, удивляясь собственному спокойствию. – Буду лежать здесь до посинения.

– Я же тебя сожру! – удивленно проговорил голос, для убедительности громко щелкнув зубами. Клацанье раздалось в обе стороны коридора, но на меня впечатления не произвело. Я перевернулась на спину, неловко пожимая плечами.

– Да жри, чего уж. Только кости у меня мелкие и острые, будь аккуратнее.

Невидимка еще пару минут, отдуваясь, нависал надо мной, рассчитывая на продолжение истерики, но не дождался. Кажется, я ввела чудовище в ступор, раз он даже не решился возразить. Только бродил вокруг, вздыхая и скрипя, словно многовековой дуб под шквальным ветром.

– Достаточно с нее, - грянул другой голос, женский и звонкий, как весенний ручей. С оглушительным треском вспыхнул свет, заливая меня и все вокруг своей безжалостной силой, от которой хотелось растаять и провалиться сквозь пол.

Девушка недовольно хмыкнула, когда поняла, что я не собираюсь вставать:

– Поднимайся. Никто тебя не обидит.

Голос дрожал, переливаясь от нежного женского сопрано до вкрадчивого мужского баритона, и обратно. От подобных метаморфоз мурашки бежали по спине до копчика, но я, все же, рискнула открыть глаза. Передо мной, опустившись на колени, стояла Хозяйка.

То, что передо мной была именно она не оставалось сомнений. Хозяйка олицетворяла собой каждое представление о СИЛЕ. Каждое движение, даже мимолетная ухмылка или улыбка, которыми она щедро сыпала вокруг, была преисполнена уверенностью в себе и невыразимым достоинством.

– Нарх не желал тебя пугать. Это я приказала разыграть маленький спектакль, не сердись.

Даже думать не смела, пронеслось в голове, но я сдержалась и промолчала. Я шагала по длинному коридору, извилистому и узкому, за Хозяйкой. Говорить не хотелось, ведь пребывала я не в самом лучшем расположении духа. Но наблюдать за ней было куда интереснее, чем поддерживать беседу. На первый взгляд она была женщиной – статной, высокой – куда выше меня; однако, с периодичностью раз в несколько минут, черты ее лица и фигуры изменялись: вот передо мной ковыляет, покачиваясь, трехлетний малыш. Еще минута - и очаровательный мужчина с умопомрачительными ямочками на щеках подает руку, помогая подняться на постамент в центре комнаты.

Платформа завертелась вокруг своей оси громким, разрезающим тишину скрипом, увлекая нас вверх, словно доисторический лифт, а рядом со мной вновь стояла девушка, юная и благоухающая полевыми травами.

– Вижу, что ты хочешь спросить, но стесняешься, - снисходительно проговорила Хозяйка, без церемоний беря меня за руку, - либо боишься услышать ответ.

Я покачала головой, по-прежнему не решаясь подать голос. Казалось, стоит мне заговорить, как свет вновь потухнет, и я окажусь в одиночестве на холодном полу. Хозяйка погладила мое запястье, и я залилась краской. Ведь теперь она выглядела точь-в-точь как Айден, только моложе. Эдакий подросток, который вот-вот перешагнет грань и станет мужчиной. Завораживающее зрелище. На моих глазах черты лица изменялись, как будто невидимый скульптор лепил новое лицо поверх старого из податливого пластилина.

– Я метаморф, - будничным тоном пояснила Хозяйка, с удовлетворением разглядывая мои багровые щеки, - принимаю любой облик. Такова моя природа. Выпьем чаю?

Не дожидаясь ответа, она увлекла меня с замершей платформы в сторону, и я, наконец, смогла оглядеться. Сколько мы прошли, пока я не могла оторвать глаз от того, как один образ сменяет другой? По ощущениям – несколько этажей, не меньше. Но я была слишком увлечена, и Хозяйка не удивилась, когда я застыла посреди уютной, маленькой гостиной. В самой ее середине стоял изящный кофейный столик на трех хрупких ножках, накрытый для чаепития. Я ошибалась – старый замок был обитаем, и его жители точно знали толк в комфортном обустройстве быта.