Обстановка дома тоже не становится теплее. Несмотря на поздний час, по возвращению я застаю брата, караулящего меня возле двери моей же спальни, хмурого, недовольного не меньше Клеона. Короткий разговор в полумраке коридора грозит перерасти в новую ссору, от которой нас удерживает лишь понимание, что неподалеку в гостевой спальне спит Тесса, а ни я, ни Эван не желали опять посвящать девушку в подробности наших семейных отношений, что лишь становились хуже день ото дня.

Брат настаивает, чтобы я если уж не согласилась на объявление о помолвке с Финисом, то хотя бы прекратила всюду выезжать с Арсенио и вводить в заблуждение и инкуба, и общество, обозначая недвусмысленно таким своим поведением, будто принимаю его ухаживания. Я возражаю в попытке отстоять свою свободу, независимость. Было время, когда я не хотела, чтобы Эван становился проводником, чтобы продолжал дело нашего отца, но разве брат меня слушал тогда? Разве отказался от принятого им решения в угоду моим полудетским страхам, что однажды и он уйдет и не вернется, погибнет от несчастного случая, не суть важно, действительно ли неудачного стечения обстоятельств или же подстроенных чьим-то злым умыслом?

Нет.

Эван снисходительно улыбался, обнимал меня и уходил навстречу неизвестности, навстречу городу, чей дух, по преданиям, таится в стенах Лилата. И возвращался, говоря со смехом, что с ним не может произойти ничего плохого, что он-то не оставит меня одну в Лилате, а если и случится, то не раньше, чем он позаботится обо мне и моем будущем.

Ночью мы расходимся, не желая продолжать ссору под дверями спален, но едва ли удовлетворенные результатом разговора, а утром Дороти передает мне записку от Эвана. Брат пишет, что возникли срочные дела, для разрешения коих требуется немедленное его присутствие, и уверяет, что всенепременно постарается все уладить к сроку и вернуться. Впрочем, в конце приписывает, что если вдруг не успеет, то за неимением иных вариантов я и Тесса должны поехать на пикник в обществе Арсенио. Присылать за нами Финиса бесполезно — для леди Лизетты он всего-навсего низкорожденный, не стоящий внимания заместитель Эвана, один из тех мелких, позабывших свое настоящее место людей, вход которым на светские рауты леди Дэлгас строго воспрещен. Отчасти я испытываю облегчение, зная, что Финиса с нами не будет, отчасти я не удивлена нежданно-негаданно возникшими делами у Эвана, а отчасти тревожусь, ощущаю смутное волнение. Не понимаю, связано ли оно со словами Клеона или отсутствием брата, и стараюсь не концентрироваться ни на том, ни на другом.

Эван, конечно же, не возвращается к назначенному часу, что отнюдь не является для меня сюрпризом. Брат всегда находил предлоги, дабы не посещать светские мероприятия без веской на то нужды. Тесса явно расстроена, приезд Арсенио мало ее радует, я замечаю, как девушка то и дело касается запястья левой руки, бессознательно проводит пальцами по коже, будто пытаясь покрутить отсутствующий браслет. Я же хочу расспросить Арсенио о том, о чем они с Байроном умолчали, поведать о визите Клеона, однако не решаюсь в присутствии Тессы начать беседу на тему столь личную, едва ли не интимную.

Из нас троих, кажется, только Арсенио пребывает в прекрасном расположении духа. Узнав, что Эван с нами не поедет и что брата вовсе нет дома, инкуб без малейшего смущения обнимает меня за талию, привлекает к себе и целует на глазах хмурой Тессы. Целует так, что я сразу чувствую всю столь долго, тщательно сдерживаемую страсть, все обжигающее желание его, обрушивающееся на меня проливным дождем. Сопротивляться, пусть бы и соблюдения приличий ради, не получается, каждый поцелуй, пылкий, горячий, словно чашка крепкого утреннего кофе, кружит голову, вынуждая забыть обо всем и обо всех. Арсенио не торопится отпускать меня, он приникает к моим губам снова и снова, при каждой удобной и не очень возможности. Мы не можем пройти и пары метров, чтобы инкуб не остановился, не обнял меня и не поцеловал и присутствие Тессы, следующей за нами с печальным, покорным выражением несчастного лица, отчего-то не смущает ни Арсенио, ни даже меня.

И, само собой, речь о Клеоне не заходит.

Пикник безобразно уныл, скучен по обыкновению. Меня раздражают собравшиеся у леди Дэлгас люди и нелюди, раздражает сама Лизетта, успевшая обзавестись заменой Байрону. Я впервые радуюсь факту, что Байрон счел необходимым оставить ради меня эту работу, я бы не смогла видеть его рядом с другой женщиной, тем паче, женщиной, в матери ему годящейся, не смогла бы наблюдать, как он обхаживает ее сугубо ради денег, и удивляюсь, как красивые ухоженные юноши соглашаются заниматься такими вещами.

Меня раздражает недовольный, пытливый взгляд Лизетты, не понимающей, почему я с Арсенио, вернее даже, почему Арсенио со мной.

Раздражает мгновенная неприязнь и ее, и друзей ее, верно оценивающих наше с Арсенио появление вдвоем, меняющих свое ко мне отношение — бедная леди в стесненных обстоятельствах отнюдь не то же самое, что охотница за перспективным женихом, низкорожденная выскочка, завладевшая вниманием того, кто ей не ровня, кто ей не предназначен.

Раздражает Шериль эль Ясинто, ведущая себя недопустимо вольно и с Тессой, и с Арсенио.

Особенно с Арсенио.

Мне кажется, инкуб поощряет ее, красивую бессмысленную пустышку, кокетничающую с ним откровенно, вызывающе, и меня волнует это куда как сильнее, нежели открывшаяся правда о деятельности Арсенио, о способе его заработка на жизнь.

В конце концов, взломщик кристаллизаторов — не мальчик по вызову.

Шериль не торопится покидать нас и хотя разумом я понимаю, что Тессе будет много веселее даже в обществе такой легкомысленной болтливой куколки, как дочь клана ночных, нежели в моем, волчицы хмурой, изводящей саму себя беспричинной ревностью, однако избавиться от грызущего изнутри раздражения не могу. Я хочу побеседовать с Арсенио наедине и в то же время боюсь этого разговора. Желаю узнать правду и страшусь ее, словно она может разрушить неверный мой мирок сиюминутного, показного покоя, бездумного существования без размышлений о завтрашнем дне, эфемерной надежды, что я и дальше буду встречаться с двумя инкубами сразу, не меняя при том ничего в своей жизни. Что наши пока необременительные выезды в свет и странные отношения на троих так и будут продолжаться в том виде, в каком они есть сейчас.

Впрочем, нет. Правда действительно все разрушит.

И потому я так и не решаюсь переговорить с Арсенио.

Пикник тянется и тянется, тоскливый, кажущийся бесконечным, как и всякое мероприятие, к которому не лежит душа. Тесса и Шериль щебечут вдвоем, живо, проявляя неподдельный интерес к словам друг друга, Арсенио пытается развеселить меня, вовлечь в общие беседы, но я лишь отмахиваюсь. Наверное, следовало бы напиться, если бы я находила утешение в крепких спиртных напитках, однако забытье хмеля никогда не прельщало меня. Тесса словно между делом расспрашивает о секретаре Эвана, Фиамме, и я не понимаю причин ее любопытства, особенно по отношению к той, кто когда-то была искателем.