— Я… расскажу. Обязательно, — вновь тянусь к чашечке, позабыв о собственном эклере, будто горечь крепкого кофе без сахара способна заглушить горечь внутреннюю. — Чем будешь заниматься? — спрашиваю в надежде перевести беседу в другое русло.

— Как раз думаю над этим. Мои порталы малого радиуса покрытия предприятие в условиях Лилата убыточное. К любого рода межпространственным переходам здесь относятся еще хуже, чем к несанкционированным выводам за стены полиса. Во всяком случае, наказание за нелегальное использование портала куда как строже и доказывай потом, что малый радиус покрытия как раз и означает, что посредством такого типа перехода далеко не уйдешь и тем более не покинешь Лилат, даже если попытаешься открыть портал прямо возле городской стены…

Пожалуй, если бы не загадочное тревожное состояние и страх, вызванный сообщением о расторжении помолвки, можно было бы сказать, что день прошел неплохо. Клеон довольно приятный собеседник, а уж о порталах он и вовсе рассказывает с особой страстью увлеченного, вдохновленного человека, несмотря, что дело его не приносит дохода. Я начинаю подозревать, что потому Клеон и сошелся с леди Валентиной, если Арсенио, например, не столь стеснен в средствах, то он и не спешил связывать себя брачными узами ради выгоды.

И мнение Лизетты, подозреваю, и прежде мало его волновало.

Закончив с покупками, мы возвращаемся домой. Я высаживаю Клеона там же, где и подобрала, он говорит, что оставил свой мобиль неподалеку. На прощание касается легким поцелуем моих губ, улыбается так беззаботно, словно нет между нами ни проблем, ни недосказанностей, ни лжи, и выходит из мобиля. Я же тороплюсь домой.

К счастью, к моему приезду Шериль уже покинула дом, хотя чужой запах и нежный цветочный флер ее духов еще витают в воздухе, раздражая что волчицу, что меня. Эван хмуро рассматривает пакеты с покупками в моих руках, будто выискивая на них следы кого-то еще, кроме моих и продавщиц, укладывавших товары. Тесса неожиданно печальна, что, впрочем, она тут же принимается старательно, напоказ скрывать за деланной веселостью.

Я ни о чем не расспрашиваю ни брата, ни Тессу, ограничиваюсь дежурными фразами и ухожу в свою комнату, разбирать покупки. Осознаю вдруг, с грустью — мы с Эваном становимся чужими друг другу, мы живем в одном доме, целыми днями бок о бок, но едва ли и несколькими словами обмениваемся, мы ничем не делимся друг с другом и делиться не хотим, мы скрываем и обманываем, глядя друг другу в глаза.

Не проходит и часа, как объявляется новый гость — и совершенно нежданный.

Во всяком случае, не в такое время.

Я прошу Дороти пропустить гостя за ворота — приводить его в дом все равно не стоит, — а сама бросаюсь к зеркалу, с минуту придирчиво изучаю собственное отражение.

Кажется, словно ложью пропитана каждая клеточка моего тела, внешний вид почти кричит, как мне нравится пользоваться тремя инкубами сразу, выходить в свет с двумя из них и предаваться разврату с третьим, крутить всеми по своему усмотрению, будто опытная, прожженная кокетка. Да еще и наглости хватает мечтать об отъезде из Лилата, о новой благополучной жизни и замужестве, точно так и было задумано с самого начала, точно Арсенио и Байрон примут меня с распростертыми объятиями, как ни в чем не бывало, когда правда станет известна.

Отворачиваюсь от зеркала, выхожу из комнаты. Спускаюсь на первый этаж, вижу выглядывающего из гостиной брата.

— Кого там нелегкая принесла?

— Байрона.

— Только Байрона? — Эван буравит меня взором подозрительным, настороженным. — И что ему потребовалось?

Брат догадался, но верить в подобное не желает. И мы не произносим этого вслух, стараемся не замечать оговорок, делая вид, будто мой единственный кавалер Арсенио, и никого другого нет и в помине.

— Вот сейчас и узнаю, — я выскальзываю поскорее из дома.

Байрон ждет на ведущей к крыльцу дорожке. Он странно, непривычно одет — темно-коричневый костюм и жилет несколькими тонами светлее, мешковатые, большего, чем следовало бы, размера, из грубой шерсти, впрочем, и белая рубашка с расстегнутым воротом не лучше. Так обычно одевались рабочие из Нижнего города, да и в Верхнем подобных работяг хватало — грузчики, водители грузовых же мобилей, мастера по ремонту всевозможной техники, подсобные рабочие, уборщики и многие другие.

Люди, на которых мало кто обращал внимание, люди-невидимки.

В одежду плотно впитался резкий, раздражающий запах дешевого табака, металла и масла для мобилей, собственный запах Байрона прячется за ними, то появляется легчайшим дуновением ветерка, то исчезает, тает в тяжелом амбре, вдыхать который мне не доводилось со времен жизни в Нижнем городе.

— Байрон? — теряюсь я, удивленная, смущенная что необычным внешним видом инкуба, что нежданным визитом.

— Добрый вечер, Рианн, — он ловит мою руку, начинает поглаживать пальцы, и я чувствую, что кожа его жесткая, шершавая на ощупь, словно огрубела в одночасье вместе с одеждой.