Камилла опять засмеялась тихонько, от этого звука внутри потеплело. Но потом я заметил, как она собралась и стала серьезнее. Изменение ее настроения я буквально чувствовал кожей:

— Как она вообще? — спросила девушка обеспокоенно.

Я тяжело вздохнул:

— Кевин сказал, что ее аура уже совсем стабильна.

— Почему же она не оборачивается?

— Вероятно, не чувствует себя с нами в безопасности, — тяжело вздохнул я. — Наверное, я плохой отец...

— Нет, не говори так! — возмутилась Камилла, сжала мою руку. — Уверена, Вилли очень любит тебя, она очень радуется тебе и обожает, когда ты тоже превращаешься в дракона. Если бы ей что-то не нравилось, она не вела бы себя так. Она выглядит как обычный счастливый ребенок.

Дэни опять вырвал лошадку у Вилли и теперь бегал от нее по кругу, дразнясь, а драконочка пыталась его догнать то на двух, то на четырех лапках, но дымом уже не плевалась. Все же это было опасно — она могла легко выдать пламя вместо дыма. Няня пыталась урезонить детей, но они не желали ее слушать.

— К тому же, если ты плохой отец, то значит прежде всего я — плохая мать, раз не могу дать ей того спокойствия, — добавила Камилла.

— Ты прекрасная мать! — возразил я. — А вот я... — она хмыкнула, и я осекся. Действительно, либо мы виноваты оба, либо нужно закрыть этот вопрос. — Есть еще другой вариант, почему она не превращается — привычка.

— Что?

— Она могла просто привыкнуть быть в этом теле и не видит смысла обращаться человеком. Как маленькие драконы обычно живут в человеческом теле, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы осознанно изменить форму. Если Вилли слишком долго прожила в этой форме, придется ждать несколько лет, пока она осознает, что можно превратиться в человека, пока ей нельзя будет объяснить, как это сделать.

Это если не рассматривать вариант, что она никогда не станет человеком, но говорить об этом мне не хотелось.

Тем временем Дэни держал лошадку на вытянутой вверх руке, пользуясь преимуществом в росте, а Вилли пыталась до нее допрыгнуть, махая крыльями. Крылья еще были слишком маленькие, не способные выдержать пухленькую малышку-дракошу, но она не сдавалась и не плакала, поэтому мы с Камиллой не вмешивались. Вот Вилли, подумав, отступила и решила прыгнуть с разбегу. Дэни смеялся, но ровно до той поры, когда маленькие крылышки все же не помогли дракоше дотянуться до лошадки.

Я замер шокировано — моя дочь уже летает! Так рано! Обычно люди нашего круга не видят первого шага своих детей — в это время рядом няни и гувернантки; не слышат первого слова. Но драконы всегда сами учат детей летать, обычно это происходит лет в десять-двенадцать, когда ребенок полностью освоится с драконьей ипостасью. А тут так рано! Сердце мое затрепетало в такт хлопкам маленьких крыльев.

Не удержавшись и пары секунд в воздухе, драконочка рухнула на Дэни, уронив его на землю.

— Больно, — простонал мальчик.

Камилла испуганно дернулась к ним, но я удержал ее за руку. Няня бестолково засуетилась рядом. Вилли слезла с мальчика и осталась топтаться рядом, он сел на земле, почесывая голову. Вроде бы ничего страшного не случилось. Вздохнув, Вилли, чтобы загладить вину, протянула ему лошадку, и Дэни улыбнулся.

Камилла подошла к детям и осмотрела брата, пожурила обоих за хулиганство и уже вскоре вернулась ко мне. Я положил ее руку на сгиб локтя и мы вдвоем направились в сад.

— Ничего страшного, на Дэни все быстро заживает. Эльфийская кровь, — пробормотала она с легким раздражением.

— Ты полагаешь, в нем тоже проснется сила растений?

— Скорее всего. Он уже чувствует их, но, думаю, вскоре я смогу начать его обучение. Он завидует, что у Вилли уже есть магия, а у него еще нет, вот и дразнит ее.

— Дышать огнем в драконьей форме — это еще не магия.

— Ты ему это объясни.

Мы некоторое время шли по запущенному саду, раздумывая.

— Я хотел поговорить с тобой, — вздохнул я. — Я не рассказывал, пока мы не удостоверились, но теперь точно известно, что твоя болезнь была вовсе не болезнью.

— А чем?

— Это было отравление, Камилла. Кто-то тебя отравил.

— Что? Но кто? Зачем? Кому я нужна-то?!

Я рассказал ей все, что мы узнали о ядовитом растении, которое было применено и о способах, которыми это могли сделать, чтобы создать нужный эффект:

— Подумай, может, ты воспользовалась каким-то кремом как раз перед болезнью? Или мылом? Умывала лицо чем-то новым?

— Но я никогда не использовала никакие крема на лицо до болезни. Мне это было не нужно. И мыло... да, конечно, я использовала мыло, но только на руки. Может быть такое, что с рук...

— Нет, это должно быть что-то, что соприкасалось с лицом. Может, ткань? Новые наволочки на подушки?

Она лишь отрицательно покачала головой:

— Ничего такого не было. Те дни ничем не отличались от предыдущих. У меня не было денег, чтобы покупать что-то новое.

— Плохо, — тяжело вздохнул я. — Это может значить, что кто-то пробрался в дом и, например, опрыскал твою подушку ядом. Или полотенце.

— Боги милостивые! — ахнула Камилла. — Кто-то мог проникнуть в дом?

— Прости. Не бойся, знай, теперь, я смогу защитить тебя от всего.