Вдыхаю затхлый душок, обвожу взглядом обшарпанные стены и недоумеваю: как чувак с такой офигительной внешкой может жить здесь… Ремонт времён царя Гороха, мебель старше наших родителей, по углам чёрная плесень и паутина… Всё это не просто не гармонирует со сказочным образом моего провожатого, а буквально рвёт в клочья мою систему ценностей.

Ладно я… Не самая умная, не самая, признаю уж, шикарная девочка с десятком-другим протечек в черепной коробке… Но он?..

— Можешь не разуваться!

Под скрип половиц Валентин сопровождает меня по узкому, длинному, зачем-то оббитому тёмным деревом, коридору к ванной, поправляет вывалившийся из стены выключатель и зажигает свет.

— Мыло там.

И, пока я оглядываю белёсый от налёта кафель и ржавую полоску в умывальнике, вешает на крючок нечеловеческих размеров футболку.

— Это моя. Она чистая.

Раскрываю рот, чтобы что-то ответить, но тут прямо перед моим носом захлопывается трухлявая дверь.

Что ж… В конце концов, не ходить же мне мокрой. И раз уж так сложилось, глупо не воспользоваться ситуацией. Это отличный шанс узнать о Валентине максимум. Не для себя — я всё ещё помню о Милке, которая, хоть и моя подруга, но в отличие от меня, в состоянии влюблённости абсолютно теряет не только бдительность, но и остатки разума.

Ей даже в голову не приходило расспросить его о родителях. Или об увлечениях… А вдруг, он на самом деле садист? мазохист? фашист? И в свободное от сжигания священных писаний время расчленяет белоснежных кроликов? Возможно, сегодня у меня появилась возможность вытрясти хоть часть скелетов из его шкафов…

Облачившись в футболку, которая оказывается мне по колено, я выхожу из ванной со стопкой своих вещей: капли на юбке я замыла, гетры решила просто снять и убрать в рюкзак, а кардиган и блузку развесить на просушку.

Валентин не слишком любезно, но всё же помогает мне со всем этим справиться, и, кажется, я начинаю понемногу привыкать к его манерам.

А на кухне к этому времени уже играет настоящая радиола, какая была у моей бабушки, и из колонок (или как это у неё называется?) льётся:

Yesterday

All my troubles seemed so far away…

— Ого! — восклицаю я. — Если мне сорокет, тогда тебе сколько? Шестьдесят, семьдесят?

— Это классика, — невозмутимо бросает Валентин, разливая кипяток по чашкам. — Хорошая музыка не стареет.

За те полчаса, которые мы сосём из не слишком чистых, как я успела заметить, ёмкостей безвкусный чай, мне удаётся выудить из собеседника немногое: у него есть мама, с которой они живут вдвоём, и, помимо «Битлов», Валентину страшно нравятся Nightwish и Evanescence.

Странное сочетание. Но, и сам Валентин, как я уже успела заметить, чувак со странностями.

Честно говоря, я ожидала, что оказавшись на своей территории, он хоть немного расслабится, с него слетит налёт некоей непонятной мне агрессии, и наша беседа потечёт если не рекою, но бодрым таким, весёлым ручейком. Но, то ли Валентин сам по себе не сильно зажигательная личность, то ли это я не умею находить подход к людям, но, разговаривая с ним, я несколько раз поймала себя на том, что зеваю.

Бывают люди, с которыми сходишься легко. С которыми через минуту— две общения вы уже настолько близки, что так и тянет назвать едва знакомого человека другом.

Так было у меня с Васдушкой. Не знаю, может быть, он в реале совершенно другой, но в сети мы с ним быстро нашли общий язык.

Родственная душа — вот чего мне так остро не хватает после смерти папы. Папа всегда меня понимал. С ним было просто и спокойно. Он был моим другом, моим тылом, и, я уверена, его никто не заменит.

Но как бы всё-таки хотелось, чтобы рядом был кто-то тёплый, надёжный, кто понимает тебя с полуслова, кому просто на тебя не всё равно…

Я смотрю сквозь такое же, как и у нас теперь, заляпанное стекло и представляю, что вместо переполненных мусорных контейнеров за ним огромные валуны, а вместо раскуроченного асфальта — большое-пребольшое, бескрайнее море. Оно облизывает камни волнами, шумит, трепещет и дышит, как исполинский живой организм. И красное солнце, опускаясь на покой в его полные неразгаданных тайн глубины, оставляет на поверхности золотистый отблеск…

— Восхитительно…

Вернувшись в реал, я с удивлением обнаруживаю Валентина, который всё то время (интересно, а сколько прошло?), пока я, запарившись выдумывать темы для разговора, залипала в окно, сидел с закрытыми глазами.

Блин, я понимаю, Ливерпульская четвёрка, всё такое… легенда… но сидеть при девушке… хорошо, при подруге своей девушки… и настолько кайфовать от до дыр затёртой пластинки, что забыть обо всём… Это уже перебор.

В конце концов, это он меня сюда притащил, а не я его.