Недавно G. Colin (Rev. de philol., VII, 1933 г., 239 сл.), на примере разбора свидетельства Демосфена в третьей Филиппике (41–46) о деле Аформия из Зелеи, удачно показал, какому искажению иногда может подвергнуться даже исторический документ в аргументации оратора. Политические речи и Демосфена и Эсхина — ценнейшие памятники партийной борьбы, какая в ту пору велась в Афинах, и, естественно, в этих речах можно ожидать встретить всякого рода извращения истины. Поэтому и относиться к фактическим показаниям, в этих речах содержащимся, нужно с сугубою осторожностью, после критического разбора каждого из этих показаний по существу. И если для разбора нескольких строк из речи Эсхина мне пришлось написать слишком много страниц, то это объясняется тем, что все принимают показание Эсхина о предательстве Гилона за чистую монету. Мне же представляется, что это показание, на основании совокупности внутренних соображений, не должно быть принимаемо без существенных ограничений.

Вопрос, поставленный в заголовке этого этюда, покажется праздным, так как на него давно дан ответ, и ответ положительный. Я, не спускаясь в слишком отдаленные недра литературы, с вопросом связанной, ограничусь лишь ссылками на доступную мне литературу за последние 40 лет. В 1890 г. во введении ко II т. IPE, стр. XXXVIII (русский перевод, , 101) В.В. Латышев писал: «Не желал подчиниться его [Полемона] власти, город Танаис… Полемон взял город и разрушил его до основания. Еще во время Плиния Танаис лежал в развалинах». В 1899 г. Brandis в статье «Bosporos» (RE, III, 779) отметил: «Полемон разрушил… Танаис за неповиновение». В 1913 г. Minns (Scythians and Greeks, 567) пишет: «Полемон совершенно разрушил Танаис». В 1925 г. М.И. Ростовцев (Скифия и Боспор, 153), говоря о раскопках Леонтьева в Недвиговке, замечает: «Там найдены, правда, только надписи римского императорского времени, что заставило предположить, будто расследованные руины являются руинами Танаиса, выстроенного в римское время после разрушения старого города Полемоном. О самом факте разрушения мы, будем говорить в свое время» (то же в немецком переводе, стр. 137) [78] . В 1932 г. Herrmann в статье «Tanais» (RE, IV А, 2168) констатирует: «Когда Танаис отпал от Полемона, он был разрушен им. Это было на повороте к нашему летоисчислению». Herrmann, знакомый отчасти и с русскими исследованиями, связанными с Танаисом, различает три стадии в истории города: 1) Доэллинское поселение в устьях Дона, где в период до основания греческих колоний на Боспоре происходил товарообмен между приезжавшими туда чужеземными купцами (карийцами и клазоменцами, по свидетельству Плиния) и местными жителями (киммерийцами или скифами); это поселение находилось около станицы Елисаветовской. 2) Старый (южный) Танаис, основанный Пантикапеем, в расстоянии 2 км к СВ от ст. Елисаветовской, не ранее середины V в. 3) Новый (северный) Танаис, основанный лет сто спустя после того, как был разрушен старый Танаис, на месте теперешней Недвиговки.

Последние обследования А.А. Миллера и Т.Н. Книпович у ст. Елисаветовской и найденные при них археологические материалы указывают на то, что старый Танаис существовал в период от середины V до II в. до н. э.; самые поздние керамические черепки, по датировке Т.И. Книпович, относятся к III в.; от II и I вв. ни одного черепка не оказалось. А мы на это в праве были бы рассчитывать, если бы старый Танаис просуществовал до разрушения его Полемоном в конце I в. до н. э. — начале I в. н. э. (более точной даты разрушения Танаиса мы установить не можем). А.А. Миллер объясняет факт перемещения Танаиса из ст. Елисаветовской не разрушением города, а заиливанием русла Дона у местонахождения старого Танаиса и вследствие этого прекращением судоходности Дона, что и заставило жителей перенести город на Мертвый Донец, в то время бывший судоходным [79] . Коли это так, если старый Танаис прекратил свое существование, скажем, во II в. до н. э., то разрушению подвергся, значит, не старый, а новый Танаис [80] . Так как археологические исследования у ст. Елисаветовской не закончены, а у Недвиговки они не возобновлялись, то на основании археологических данных я не берусь решать, какой из Танаисов, древний или новый, был разрушен. Это, впрочем, и не имеет значения, так как самый факт разрушения Танаиса Полемоном представляется, в моих глазах, фактом мнимым.

О разрушении Танаиса Полемоном единственный источник — короткая заметка Страбона: (Танаис) (Str., XI, 493). В «Scythica et Cauicasica» (I, 131) эта заметка дана в таком переводе (П.И. Прозорова): «Недавно его (Танаис) разрушил до основания царь Полемон за неповиновение». Слова «до основания» прибавлены переводчиком, и прибавлены совершенно напрасно: если бы Страбон хотел выразить, что Танаис разрушен до основания, он должен был бы сказать не , а , потому что по-гречески не , а служит для указания на действия, имевшие законченный, окончательный характер. Для примера ср. Thuc. VI, 102, 2 (речь идет об осаде Сиракуз афинянами в 413 г.): (Эпинпол) . Итак, «до основания» должно быть во всяком случае зачеркнуто; но исключительно ли только «разрушил» может означать , если под разрушением города понимать то, что обычно связывается в нашем представлении с уничтожением города, как обитаемого пункта?

Что употребляется в значении «разрушать», хорошо известно. Уже Гомер пользуется равнозначащим (примеры у Ebeling, Lex. Hom.). Отсюда и у Платона (Prot., 340 А) говорится фигурально: смотри, как бы Протогор не «разрушил» Симонида, — мы бы сказали: как бы Протагор не разгромил Симонида. Надо заметить, что древние вообще не так уже часто и обязательно, во время военных действий, прибегали к разрушению даже вражеских городов, и если оно имело место, то такая крутая расправа вызывалась обыкновенно особыми соображениями.

Наша сокровищница по части греческого языка, «Thesaurus linguae graecae» Анри Этьена, дает следующие значения для : devasto, depopulor, everto, diripio. В греческой прозаической письменности употребляется чаще не в значении «разрушать», а в значении «громить», «разорять» (главным образом путем ограбления). Вот несколько примеров, взятых из разных эпох греческой письменности. Thuc., IV, 57, 3: в 424 г. афиняне берут Фирею, город на границе Арголиды и Лаконики; «город они предали пламени и все находящееся в нем разгромили» ; так как город был разрушен пожаром, то, очевидно, под разгромом приходится разуметь главным образом грабеж. Lys., XII, 83: «Казнь их (тридцати) и их детей может ли служить достаточным возмездием за убийство казненных без суда наших отцов, сыновей, братьев. Но, может быть, конфискация видимого имущества тридцати была бы признана достаточным удовлетворением для государства, которое они так ограбили, и для частных лиц, дома которых они подвергли разгрому ». Опять, несомненно, имеется в виду главным образом грабеж. Plat., Epist., VII, 311 b: «Дионисий Старший получил в свои руки много больших сицилийских городов, разоренных варварами». Polyb., II, 32, 4: в 223 г. до н. э. римляне перешли реку Клузий в Галлии и вступили на территорию своих союзников гономанов, соединились с ними, снова вторглись из Альпийской страны в область инсубров, стали опустошать их землю и громить их жилища . Herod. ab exeessu diva Marci, V, 4: в 218 г. н. э. император Макрин послал начальника войска разгромить отложившихся . Что касается Страбона, то, за отсутствием. indicis graecitatis для него, я вынужден ограничиться случайно запомнившимися примерами. В IX, 396 Страбон, говоря о тех легендах, которые были связаны с Аттикою, упоминает, между прочим, что Афидну постигло со стороны Диоскуров; тут трудно решить, идет ли речь о разрушении Афидны, или о ее разгроме. В VII, 308 Страбон, говоря о Херсонесе Таврическом, упоминает, что последний вынужден был прибегнуть к защите Мифрадата, так как он был разоряем варварами. Но несколькими строками выше, говоря о «Старом Херсонесе». Страбон упоминает, что он был , т. е. срыт, разрушен до основания. Тем же глаголом Страбон (VIII, 381) пользуется, когда говорит о разрушении Коринфа. И вообще термином греческие писатели преимущественно пользуются, когда хотят сказать о разрушении какого-либо города.

От филологии обратимся к истории. Говоря о Танаисе, Страбон (XI, 493) называет его «созданием» эллинов, владеющих Боспором. Это указание, думается мне, нужно понимать в том смысле, что боспорское правительство, очевидно, в лице первых же Спартокидов — об этом говорят археологические находки в «Старом Танаисе», восходящие, как было указано, ко второй половине V в. — создало в Танаисе правильно организованный , служивший, как Страбон указывает непосредственно далее, общим местом товарообмена для азиатских и европейских кочевников, а также для приезжающих по Азовскому морю из Боспорского царства греков. Ясно, что, когда Танаис со ст. Елисаветовской перекочевал в Недвиговку, значение его, как эмпория, продолжало сохраняться. Спрашивается: какой был смысл боспорскому царю Полемону разрушать (в буквальном смысле) важный торговый пункт — безотносительно к тому, был ли это старый или новый Танаис? Коли бы дело обстояло так, это был бы со стороны Полемона, в полном смысле слова, безрассудный поступок.

То толкование, которое дано словам Страбона в «Scythica et Caucasica» и по которому выходит, что Танаис раньше, т. е. до предполагаемого его разрушения Полемоном, служил «общим эмпорием», ни на чем не основано, так как в тексте Страбона этого «раньше» нет. Коли внимательно присмотреться ко всему месту Страбона о Танаисе, то само сообщение Страбона о его «разрушении» производит впечатление чего-то, напоминающего собой редакционную вставку, попавшую в текст уже при окончательном оформлении Страбоном своего труда. Вот все это место в точном переводе: «При впадении Танаиса в Меотиду имеется населенный город, носящий то же имя, что и река Танаис, создание эллинов, владеющих Боспором. Недавно его разгромил царь Полемон за неповиновение, служил же он общим эмпорием для азиатских и европейских кочевников и для греков, совершавших к нему плавание по озеру (т. е. по Меотиде) из Боспора». Может быть, в первоначальной редакции слов: «недавно… за неповиновение», и не было: они могли быть прибавлены Страбоном при окончательной редакции своего труда, когда ему стало известно о судьбе, постигшей Танаис — при Полемоне, — не забудем, что Страбон был родом из Амассии, резиденции понтийских царей, к числу которых принадлежал и Полемон. Но это попутно, и, разумеется, я не стану настаивать на своем соображении.