пришлось бы тогда отвести

под сизые, уксусом залитые

селедочные хвосты.

Одну бы трибуну Южную,

пройдя сквозь его кишки,

заполнили луком навьюченные

воскресные шашлыки.

Одну бы трибуну Восточную

набили наверняка

совместно с подливкой чесночною

румяненькие «табака»…

Какое пищеварение!

Геракл! Гулливер! Лукулл!

Все то, чем пичкаю время,

переварил — не икнул.

А если бы на поле футбольное

в майках наклеек цветных

поставить бутылки, довольные

тем, что он выпил их,

то гордо под звуки оркестра,

попахивая, как скипидар,

встанут «Московская», «Экстра»,

«Вермут» и «Солнцедар».

Пройдут спортивной походочкой,

знамена неся над собой,

«Кубанская», «Старка», «Охотничья»,

«Калгановая», «Зверобой».

Шампанское из Артемовска,

Ростова,

Тбилиси,

Баку

пройдут,

присоседясь для тонуса

к армянскому коньяку.

Все цинандали и рислинги,

что-то крича от души,

промаршируют, кисленькие

на опохмел хороши.

Нельзя сказать, что изысканный,

но в общем-то право мил,

в обнимочку ром египетский

пройдется с «Либфраумилх».

Портвейны, для печени пагубные,

пройдут — все в медалях сплошь,

и вина фруктово-ягодные

из старых штиблет и галош.

Пристроятся за колоннами,

заканчивая парад,

флакончики одеколонные

и даже денатурат.

Какие печень и почки!

Какой мочевой пузырь!

Вот мужество одиночки.

Вот истинный богатырь.

Но если б хотели вы записи

всех мыслей его собрать —

особый он гомо сапиенс.

Была бы ненужной тетрадь.

Хватило б наклейки с пива,

и та бы просторной была.

Пишите, товарищ Пимен:

«Шайбу!»

И все дела.

1974

ИНФАНТИЛИЗМ

Мальчик-лгальчик,

подлипала,

мальчик-спальчик с кем попало,

выпивальчик,

жральчик,

хват,

мальчик,

ты душою с пальчик,

хоть и ростом дылдоват.

Надувальчик,

продавальчик,

добывальчик,

пробивальчик,

беспечальник,

хамом хам,

ты, быть может, убивальчик

в перспективе где-то там.

Неужели,

сверхнахальчик,

книг хороших нечитальчик,

если надо —

то кричальчик,

если надо —

то молчальчик,

трусоват,

как все скоты,

ты еще непонимальчик,

что уже не мальчик ты?

1974