Таисия, конечно, смотрела в перспективу. А перспектива была довольно кислая — на ближайшие два-три года режим строжайшей экономии и тому подобное. Ему, конечно, потом ездить. А ей? Что ей за смысл во всем отказывать себе?

Ровно два года жена вынашивала планы мести. До тех пор пока он не пригнал под окна квартиры красного «жигуленка». В этот день Таисию словно подменили — она так и заюлила вокруг мужа: «Ванечка! Ванечка!» Он ласково гладил выпуклые поверхности «жигуленка» и снисходительно бормотал: «Вот то-то и оно!»

Однако же с этого дня, а вернее, ночи кончилась спокойная жизнь Кузьмина: «жигуленок» пуще младенца требовал глаз да глаз.

Кузьмин всю ночь напролет сидел у окна, сторожил свое диво на колесах, глаз с него не сводил. Под утро уже почти в беспамятстве отправлялся на работу. Вид у него зеленый, томный. С трудом соображает.

Зато Таисия стала усердно помогать ему — дежурить у окна, устанавливать сигнализацию, замки-секреты и тому подобное.

Да только не укараулили. Не помогли ни замки, ни сигналы. Вскоре просыпаются, а фары тю-тю. Сперли их, сволочи. Кузьмин чуть с ума не сошел. Еле его Таисия отходила.

А потом сообщила: «Я работала сверхурочно и вот купила себе сапожки». Он посмотрел на нее осоловелыми глазами и ничего не сказал.

Спустя две недели, когда измученный бдительностью Кузьмин заснул мертвым сном, «жигуленка» разули. Очень даже аккуратно. И колодки вместо колес поставили, подлецы.

Зато Таисия премию получила — хоть и слабое, но утешение. И на нее купила себе самое фасонистое платье — заграничного кроя в стиле сафари. Все в оборках.

А однажды проснулся под утро Кузьмин — подбежал к окну — «жигуленок» вроде на месте. Ан нет, оказалось, осталась от него одна яркая видимость — красная коробка. Все остальное бесследно исчезло…

И у Таисии горе — тетка какая-то в Саранске умерла. Правда, чтобы не очень убивалась, оставила ей кое-какие золотые вещички да французскую дубленку.

Несколько дней Кузьмин не ел и не пил. Но верно говорят, что нет таких ран, которые бы не затянуло время. Кузьмин постепенно отошел, спохватился наконец, как красива его родная жена, как она хорошо одета. И стал любить ее не меньше, чем новенького «жигуленка». Да и охранять ее к тому же было значительно легче. Не во дворе ведь находится, а всегда под боком.

В трудную минуту Таисия показала себя как настоящий друг — всячески ободряла и морально поддерживала мужа. И даже на тетино наследство купила ему новый костюм и пальто. И теперь уже не укоряла его, как прежде, жадностью. Тем более что к пропаже «жигуленка» лично она имела некоторое отношение.

Ведь это не кто иной как она сама потихоньку распатронила и распродала по частям «жигуленка», пока умаявшийся от бдительности Кузьмин спал крепким сном. Но пусть это останется между нами. Зато теперь Кузьмин любит жену пуще прежнего. Чем не хэппи энд?

Этот рассказ тоже о любви. Но на этот раз, извините, не к женщине, а к мебели и театру. И о человеке, который… Впрочем, все по порядку.

Васю Молодцова затирали. То есть ни во что не ставили. Даже невзирая на то, что он был еще не очень старым и довольно сносным на вид мужчиной, а кроме того, носил красивые вещи. Блестящие галстуки, пестрые рубахи, джинсики, штиблетики и прочее модное барахло. Но как он ни старался, все равно, на службе ли, в компаниях, на него обращали ноль внимания и фунт презрения. Обидно, конечно. А кого нынче удивишь джинсиками? Хоть бы и американскими. Никого. Вот бы изрек что-нибудь оригинальное. Тогда другое дело.

Ну, скажем, как это было на чьих-то поминках. Вдруг один плюгавенький субъектик среди общего шума и гама негромко так сказал: «А я могу достать любой импортный гарнитур!» И сразу стало тихо. Словно над головами прогремел раскат грома. Все заерзали на своих местах и проявили вдруг радостное изумление, а вслед за ним — прямо-таки ненормальное внимание к плешивому субъекту с тоненькими усиками. Как бы спохватившись — что ж это мы, братцы, чудаки, все о покойнике да о покойнике? А тут такой живой интересный человек сидит с нами. Женщины — те стали сразу прихорашиваться и посылать субъекту взглядами тонкие намеки, мужчины подливать ему в стопку самые лучшие напитки. Короче, о покойнике тут же бесповоротно и окончательно забыли и остаток вечера провели в самом приподнятом настроении от столь приятного знакомства.

И даже брюнетка, которая сидела рядом с Васей и которой он весь вечер упорно делал одни те же комплименты и перманентно гладил под столом ее круглое гладкое колено, и та, шельма, сразу же всем пренебрегла и подалась душой и сдобным телом в сторону плешивого гарнитурщика, так легко, без всякого труда разжегшего общий энтузиазм. Вот что было особенно обидно.

И сколько Вася потом ни старался, он не мог больше завладеть вниманием соседки. Ни комплиментами, ни анекдотами, ни сольной пляской.