Я же, оказавшись в школе и удовлетворившись тем, что на ауре директора висит рабочий контракт завязанный на алтарь, почему-то решил что в этой реальности всё будет иначе и у ДДД ни как не выйдет уйти от ответственности, а потому дичи быть в школе должно. Ага, щаззз! Оказывается это уже давно решённый вопрос и директору ничто не угрожает в случае несоблюдения им условий заключённого договора.

Неее… так дело не пойдёт! Скоро в этой школе будут учиться шнурки, что в данный момент вовсю готовятся к выходу в свет и которым в недалёком будущем предстоит возглавить род Мракс, а ещё как минимум одна моя ученица, пока правда не понятно личная или же по договору, составленному мною и подписанному Найджелусом.

— Сегодня же решу этот вопрос и освобожу твою душу Найджелус, и даже больше того, помогу ей восстановиться от понесённого урона, полученного от откатов прилетевших тебе за деяния Диппета и Дамблдора, идущих вразрез с уставом Хогвартса, который они поклялись чтить и блюсти.

Да уж, это же как повезло в этой реальности бывшему директору и Лорду Блэку, что в ней оказался я? Ведь если и в каноне события разворачивались подобным образом, то на него должно было столько дряни пролиться, что быть ему, Найджелусу, в следующей жизни одноклеточным, амебой какой-нибудь или инфузорией, и это в лучшем случае. То количество откатов, которые обещают действия Альбуса в ожидаемом будущем, должны были бы до самого основания расколошматить душу Блэка, оставив от той девственно чистый атман.

— Спасибо, милорд!

Мда… А ведь не задай я вопроса о его смерти и судьба Найджелуса так и осталось бы для всех тайной, ведь только мое слово могло превысить приказ любого из директоров и заставить его говорить. Ныне мое слово как полноправного владельца замка в нём превыше всего! Мне даже не нужно проводить каких-то сложных манипуляций для внесения изменений в устав школы, что раньше проводилось голосованием, теперь мне достаточно только подумать об этом и пожелать, находясь в пределах распространения ауры артефактного замка.

— Пустое, Блэк, это вообще-то вроде как моя прямая обязанность поддерживать порядок в собственной вотчине.

И понимайте как хотите, номинально или фигурально. Хотя вряд ли кто из присутствующих воспримет мои слова не за образную фразу, всё же я теперь профессор Хога и обязан следить за соблюдением в нём порядка, вряд ли кто-то сможет догадаться о том, что я являюсь владетелем замка.

— Прошу меня извинить, что своим общением со старым знакомым так гнетуще повлиял на атмосферу сегодняшнего вечера. Не нужно волноваться, я поучаствую в его судьбе и освобожу от плена.

И не обращая внимания на ошалевшие взгляды свидетелей моего общения с почившим Лордом Блэком, не каждый день выясняется, что твоего родственника убили, а его душу пленили и используют в качестве помойной ямы, куда переправляют собственные откаты, тем самым предвещая ему проблемы с новыми перерождениями, я как ни в чём не бывало занял предоставленное мне за столом место.

За мной автоматически повторил действия Сигнус, вот только его действия больше походили на передвижение марионетки, которой пусть и умело, но руководила рука кукловода, а лицо стало восковой маской. Никаких эмоций внешне, зато внутри него бушевал вулкан страстей! Да что бы кто-то позволил себе так глумиться над Блэком? Вот какая мысль металась в его сознании, поднимая бучу и распаляя ярость! Кровь потомка требовала жесточайшего отмщения за предка. И это не фигура речи. Отмороженные Блэки ещё фиг знает когда самолично наложили на себе кровавое проклятье. Какой-то один из свихнувшихся предков, тогда ещё Нигеров, видимо, оказавшись на грани смерти по чьё-то вине извне, придумал изощрённый своей извращенностью метод того, как обеспечить стопроцентную гарантию, чтобы за него отомстили самым жесточайшим образом. Этот одаренный на последнем издыхании совершил ритуальное самоубийство на родовом камне. И пока он убивал себя на алтаре рода, когда ему и без того оставалось не очень много времени на жизнь, он сформировал в своей ауре проклятье, которое вторглось в родовой камень и теперь присутствует у каждого из Блэков. Цель же проклятья побуждать всех магов, принадлежащих роду Блэк, страшно мстить любому кровнику, эта фигня теперь влияет на сознание каждого Блэка и игнорировать его фиг выйдет, если ты хотя бы не магистр менталистики, могущий уберечься от его влияния на сознание, или магии крови, благодаря, которой можно уничтожить проклятье в собственной крови. Жесть одним словом!

Но вот за что я уважаю аристократов, так это за то, что для них нет ситуаций, для которых бы не имелось регламента поведения и шаблонов запечатленных в таком оберегаемом и лелеемом ими этикете. Так и сейчас, даже после таких неоднозначных новостей, стоило нам всем оказаться за столом, как четой Блэк и Гринграсс стали производиться давно уже вбитые им в подкорку мозга, на уровне рефлексов, телодвижения из алгоритма «аристократ вкушает пишу в достойной его сиятельности компании, где как минимум ему все ровня». И вот, наконец, наша трапеза подошла к концу, и теперь можно пообщаться на темы непосредственно интересующие всех, из сидящих здесь за столом и касающихся их лично, а не об отстранённом вроде погоды, моды и слухах, о чём можно было бы вести беседу даже во время трапезы.

— Сигнус, вижу твоё затруднение в подборе манеры и формы обращения ко мне. Не мучайся. Я значительно выше по статусу любого из здесь присутствующих, с какой стороны не посмотри. И по социальному статусу имею более высокий титул как от короны так и от магии, у меня более длинная плеяда одаренных предков, и вообще, я и мой род во всём превосходят Блэков в целом, а не только в частности. Но как ты мог заметить, я этим не кичусь. Лишь по случаю пользуюсь, когда мне это выгодно, а в основном и остальном я стараюсь быть как можно менее заметным. А потому давай без формальностей, говори что ты от меня хочешь и ради чего пригласил к себе в гости.

Пока я вещал окружающим о собственном величии и подчеркивал свою скромность, Сигнус, внимательно слушая меня, следил за реакцией сестёр, бывших Розье, а после озвученного и обращённого к нему вопроса, глянул на портрет своего предка, который ему подтверждающе кивнул. И только после этого он, откинувшись на спинку стула, две минуты собирался с мыслями для того, чтобы наконец оформить свою просьбу ко мне и обличить её в слова. Слишком сильно по нему ударила открывшаяся информация о судьбе его предка, отчего его душевный порядок пришёл в разлад.