Киров сделал паузу и обратился к собранию:

– К лицу ли нам, коммунистам, сидеть здесь, в Астрахани, сложа руки?

Зал пришел в движение. То здесь, то там с мест вскакивали делегаты. Размахивали шапками, кричали:

– Смерть кадету!

– Всем идти на помощь армии!

Зашумели и в коридоре. Каждый старался оттеснить матроса и проникнуть в зал. Возможно, что у дверей произошла бы потасовка, не покажись в это время на лестнице военный в кожанке, перехваченной широким поясом; с одного бока у него свисала шашка, с другого - наган. Шаг был железный. Усы торчали, как пики. Это был сам Чугунов - губернский военный комиссар.

Редактор армейской газеты подбежал к нему, взмолился:

– Петр Петрович! Скажи матросу!.. Мне же писать!

Чугунов махнул рукой:

– Редактора - пусти.

– Может быть, и мне можно?
– осторожно спросил комиссар Караульного полка.
– Опоздал не по своей вине.

Чугунов снова махнул рукой:

– Комиссара - пусти.

Матрос приоткрыл дверь, редактор и комиссар на цыпочках прошли в зал.

– А как же нам быть?
– спросил один из штабников, подойдя к Чугунову.
– Пустите? Ждать? Или уйти?

– А вы могли бы и пораньше прийти. Все равно ни черта не делаете в штабе! Ждите!
– Чугунов покосился на Василия, робко и молча сидевшего на скамейке, и грозным голосом спросил: - Ты кто будешь? По какому делу?

Василий вскочил, вытянул руки по швам:

– Мне... повидать товарища Кирова. По важному делу. Я состою в "кавказской экспедиции"...

– Сидеть здесь не положено!
– прервал его Чугунов.
– Завтра повидаешь Кирова!.. А про "кавказскую экспедицию" забудь, парень. Кирова никуда не отпустим из Астрахани. Выберем его председателем ревкома! Про ревком слыхал?

– Слыхал, - ответил Василий.
– Кирова мне надо повидать сегодня, сейчас...

Чугунов насупил брови, покрутил ус, спросил:

– Тебе что же - по государственному делу?

Василий кивнул головой.

Чугунов сел на скамейку, оперся двумя руками на эфес шашки.

– А ты мне в двух словах расскажи. Я передам Кирову. Ты меня знаешь?.. Я - Чугунов, губвоенкомиссар. Садись!

– Много слышал...
– проговорил Василий.

– Хорошего? Плохого?.. Наверное, плохого?

Василий промолчал, но сел рядом с Чугуновым.

– А ты, парень, не верь всякой брехне. Это контрики орудуют против меня. Крепко досталось им от Чугунова в январе прошлого года, во время боев за крепость... Чугунов - рабочий человек, бондарь, простой унтер на войне, и вдруг занимает такой пост: губернский военный комиссар! Им это как ржавый гвоздь в одно место... Ну-ну, расскажи! Только коротко и быстро! Некогда! Мне самому охота послушать Кирова.
– Он похлопал тяжелой рукой Василия по колену.

– Секретов у меня никаких, и военной тайны тоже, - торопливо проговорил Василий.
– Час тому назад я ходил в лазарет - за доктором для Лещинского, друга Кирова, - и там встретил знакомого кубанца из бригады Кочубея. Он мне такое рассказал!.. Бригада в степи разоружена, у кавалеристов отняты кони, а Кочубей ушел в степь; судьба его неизвестна...

– Кто же разоружил?

– Кубанец говорит - штаб Двенадцатой армии.

– Не может быть! Брехня!

– Трудно поверить, но факт! Кубанцу я верю: мы не в одном бою с ним воевали, и Кочубея хорошо знаю. Я ведь кочубеевец!
– И Василий гордо тряхнул светлым, как лен, чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной офицерской фуражки.

– Худо дело, если это правда. На Кочубея у нас были свои виды. Худо, худо!
– Чугунов тяжело поднялся со скамейки, направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся: - А ты, парень, дождись Кирова. Он выйдет в перерыве. Расскажи про бригаду.
– И исчез за дверью, плотно прикрыв ее.

Некоторое время в коридоре было тихо.

Но вот в зале раздались аплодисменты. Штабисты подскочили к двери, и матрос слегка приоткрыл ее.

– Под шумок и пройдем в зал, ничего не случится страшного, - попросил матроса штабист, тот, которому отказал Чугунов.

– Бог с вами, идите, надоели, - махнул рукой матрос и пропустил военных в зал. Прикрыв за ними дверь, он кивнул Василию: - Вот мы и остались вдвоем!

– Ничего, я подожду, - сказал Василий.

– Теперь уж, видимо, недолго ждать. Скоро будет перерыв.

Из зала с кипой бумаг на цыпочках вышел посыльный губкома.

– Ну, как там?
– спросил матрос.

– Так и режет, так и режет правду-матку!
– с восхищением ответил посыльный.
– Жаль, не дали до конца послушать...