– Я о хлебе все скажу, всю правду, - задумчиво проговорил Киров.

– Вот и хорошо!
– обрадовался Нефедов.
– А то наши комитетчики уже решили, что вы обойдете этот вопрос. И намереваются открыть дискуссию по хлебу.

Киров усмехнулся:

– Дискуссию им не придется открывать. С декрета о хлебном пайке я и начну разговор!

– Тогда ловко получится!
– Нефедов от удовольствия даже зажмурил глаза.
– А то у них и оратор подготовлен, для затравки, так сказать. Ребята мне передали. И не один, а целых два!

– Второй - запасной, на всякий случай.
– Мусенко рассмеялся, махнул рукой.
– Пригласили из города. Не надеются на себя.

– Вы родом из Прикумья?
– спросил Киров Мусенко.

– Нет, товарищ Киров, я коренной астраханец. Из Прикумья у меня жена. Из Величаевки! И сейчас она там вместе с детьми. Вывез я их туда еще прошлым летом.

– Сколько у вас детей?

– Трое: две девочки и мальчик.

– Величаевка, Величаевка...
– задумчиво произнес Киров.
– Это, пожалуй, одно из крупных сел Ставропольщины?

– Да, товарищ Киров, село большое, богатое. Недалеко - знаменитые прикумские камыши, золотое место для охоты. Водится там любая птица, кабанов много.

– Скажите, - продолжал спрашивать Киров, - родня у вашей жены из казаков или из иногородних? Много у вас знакомых среди местных жителей?

– Родня - из иногородних. Костромские! А из местных крестьян мало кого знаю. Не приходилось иметь с ними дела. Вот есть в Величаевке у меня дружок хороший, охотник заядлый - Петр Петров. Мы с ним походили по болотам и плавням!
– Мусенко готов был рассказывать и рассказывать об этих "золотых для охоты местах", но вздохнул и замолчал: он понял, что не из праздного любопытства Киров расспрашивает его о семье и родне жены.

– Воевали? Были на фронте?..

– Три года вшей кормил в окопах. Был ранен тяжело, отпустили домой на поправку. Приехал в Астрахань, четыре месяца пролежал на койке, потом стал ходить с палочкой... Хотели определить в тыловую часть, но я слесарь, пошел на завод. Так и вернулся в свою рабочую семью! В Астрахани нам с Нефедовым еще пришлось повоевать в дни январского и августовского мятежей. Но вы об этом знаете...

– Вы тоже из фронтовиков?
– обратился Киров к Нефедову.

– Так точно, товарищ Киров. Как и Мусенко, три года пробыл на фронте. Служил в пулеметном расчете...

Во дворе завода Кирова встретил почетный караул рабочего отряда. Одеты были кто во что, но вооружены все хорошо.

Сопровождаемый отрядом, Киров направился в гудящий, как улей, механический цех.

Был как раз обеденный перерыв, и сюда собрались рабочие всех цехов.

В самом начале своей речи Киров рассказал собравшимся о тяжелом положении Астрахани. Он объяснил рабочим, что декрет о сокращении хлебного пайка был подписан в целях ликвидации продовольственного затруднения.

С беспощадной откровенностью Сергей Миронович нарисовал тяжелую картину борьбы на фронтах гражданской войны, остановился на заговоре империалистов, стремящихся задушить первое государство рабочих и крестьян, определил основные задачи, стоявшие перед рабочим классом Астрахани.

– Астрахань - наиболее удобный пункт для переформирования армии, сказал Киров, зажав в руке фуражку и подойдя к самому краю разметочной плиты.
– Астрахань - опорный пункт революции, охраняющий устье Волги от белогвардейцев, не дающий Деникину и Колчаку сомкнуть силы и создать единый контрреволюционный фронт! Наконец, Астрахань - база помощи большевистскому подполью в Закавказье, на Северном Кавказе, в Дагестане, в тылу у Деникина. Нам необходимо, товарищи, установить в Астрахани такой революционный порядок, чтобы удержать город. Из бойцов Одиннадцатой армии мы должны создать новую, крепко организованную армию, которая снова пойдет в наступление и очистит Северный Кавказ от деникинцев.

По душе пришлась рабочим откровенная речь Кирова. По душе пришелся он сам - коренастый, плотный, с открытым лицом и доброй улыбкой. А простота в речи, в одежде, в обращении - просто покоряла.

На разметочную плиту один за другим поднимались рабочие. Кузнецы брались ковать для красноармейских частей подковы и казачьи пики, плотники - делать телеги, модельщики - колеса для телег, медники и слесари - изготовлять походные кухни и кубы для кипячения воды.

И ни в одном выступлении не было жалоб на сокращение хлебного пайка!

Киров наклонился к Мусенко, спросил:

– Где же твои комитетчики?

Тот сперва не понял, о ком идет речь. Потом от души рассмеялся:

– Ушли.

– Давно?

– С середины вашего доклада. Переглянулись - и ушли!

– И ораторы?

– И ораторы! И первый и второй, запасной.

Афонин сказал:

– Мы могли бы ремонтировать пулеметы и винтовки! Могли бы делать и боеприпасы, товарищ Киров.

– Прошу сюда поближе, Петр Степанович, - пригласил Киров.
– Что, например, из боеприпасов?