Оскар вытащил из кармана пальто книжку, вопросительно посмотрел на Кирова:

– В таком случае придется расстаться с Блоком...

– Да, Оскар, на время придется расстаться с поэзией вообще. И читать, и писать стихи.
– Киров взял у него из рук книжку, сунул себе в карман. Ну, ребята, счастливой дороги, до скорой встречи!
– Он широким жестом энергично протянул руку и стал со всеми прощаться. Расцеловался с Лещинским.

Распрощался со всеми и Атарбеков, и они сошли на берег.

Команда начала поднимать парус. Лещинский взял шест и, навалившись на него всем телом, попытался оттолкнуться от причала со стороны борта, потом ушел на корму. Рыбница, словно нехотя, отчалила от берега. Но вот парус подтянули, он затрепетал от свежего ветерка, и, накренившись на бок, описав полукруг, рыбница пошла к середине реки, а там, подхваченная течением, стремительно понеслась вниз по Волге.

– Прощай, Мироныч!.. Прощай, Георг!..
– сложив руки рупором, крикнул Лещинский, выглядывая из-за паруса.

Киров молча помахал ему рукой. Задумчиво продекламировал:

Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом...

Потом сказал Атарбекову:

– Наступают дни частых разлук и встреч. Уезжают наши лучшие ребята. У Рогова тоже опасный рейс.

– Парусник у него хороший, - ответил Атарбеков.
– Команда надежная. Ну и сам Рогов десятерых стоит. Храбрости ему не занимать у других.

– Да-а-а-а, - вздохнул Киров.
– Если бы ему только удалось наладить перевозку бензина!

– Удастся, Мироныч. Не удастся ему - поедут другие. Бензин будет, успокоил его Атарбеков.

Они сели в машину и поехали берегом.

Много всяких мыслей приходило в голову Кирову в связи с отъездом Лещинского, и немало тревожных за судьбу Оскара.

– Нет, не сразу он пришел к пониманию революции, - задумчиво проговорил Киров.
– У него были и ошибки и заблуждения. Он мне сам рассказывал. Это, конечно, не могло не отразиться на его творчестве. Среди хороших у него много и каких-то бессодержательных стихов. Но он все переборол...

– Да, огненный он человек, - ответил ему Атарбеков, не сводя взгляда с широко залитых половодьем волжских берегов.

Ехали молча. Киров перелистал сборник Блока.

– Правда, удивительный у Блока творческий путь - от "Стихов о Прекрасной Даме" до "Двенадцати"?

– К стыду своему, должен признаться: кроме "Двенадцати" ничего у него не читал. Мы дети другого века!.. С детства меня волновала поэзия Пушкина и Лермонтова, и в особенности - Некрасова...

– Заступник народный и певец народный!.. Да, вряд ли в поэзии, и не только в русской, найдется поэт, равный ему по силе выражения народного горя и веры в народ... Явление необыкновенное...
– И, бросив взгляд на лодки под парусами и без парусов, нагруженные ящиками, бочками и другими грузами, на тарахтящие, суетливые моторки, проносящиеся мимо, Киров стал тихо, почти про себя, читать на память созвучные настроению печальные строки из некрасовских стихов о Волге...

Высадив Кирова на стрелке, у здания бывшей биржи, Атарбеков поехал берегом Кутума.

На стрелке белели брезентовые палатки. В них располагались конники Боронина. Рядом тянулись коновязи, за дощатым забором стояли тарантасы и фургоны с сеном.

Киров зашел в палатку Боронина. Тот сидел за столом и разбирал пухлую папку со всякими списками, накладными, квитанциями, готовясь к сдаче своих полномочий командира колонны. Рядом с бумагами на столе лежала карта Астраханского края, вся исчерканная синим и красным карандашами, на которую Боронин нет-нет да и бросал быстрый взгляд.

Боронин приветливо встретил Кирова.

– Ну вот, - сказал он, усадив Сергея Мироновича в плетеное кресло, смотри, как все это будет выглядеть!
– Он взял со стола карту, расправил ее у себя на коленях, придвинул ближе к Сергею Мироновичу. Насупив мохнатые брови, стал пощипывать свои чумацкие усы.
– Академий я не кончал, в штабных делах ни черта не понимаю, но по опыту, по всяким догадкам могу предвидеть дальнейший ход войны. Армию нашу разгромили, мы отступили, теперь кадет захочет добить нас и овладеть Астраханью. Это понятно каждому. Астрахани, как базе Одиннадцатой армии, может угрожать нападение кадета по трем направлениям. Взгляни сюда! Со стороны Николаевки, где сходятся все грунтовые дороги через калмыцкие степи; по фарватеру Волги, если отвлечь наши морские силы от устья Волги операциями на Каспии; со стороны Гурьева - Джамбая - Красного Яра, где стоят колчаковцы...