Дурным голосом выл Тимка от боли, обиды и отчаяния. Мало того, что сбежавшиеся на голос псы спокойно жевали Тимкины задние ноги и короткий хвост, мерзкая кошка в пяти сантиметрах от кончика его носа спокойно умывала свою шерстку, даже не глядя на исступленно воющего пса, который по высшим меркам собачьего искусства чуть было не приблизился к полкановой ноте.

Семен нехорошо посмотрел на застрявшую собаку и, живодерски усмехнувшись, зашел по другую сторону забора. Он был суров и преисполнен долга — добыть мяса на шашлык для приехавшей к нему из города компании…

Через пять минут Елистратов забежал к Макаровой старухе выпросить уксуса и перца для маринада, а заодно и пустить слух, что перепоевскую собаку утащили волки и Семен сам видел, как они рвали на части бедного курцхара.

…На берегу пруда товаровед Лева, известный на родной базе под кличкой Лева-сиделец, с помощью ревизорских актов и фиктивных накладных пытался разжечь костер, когда затрещали в овраге кусты и на поляну выкатился с ведром в руках добытчик Елистратов.

— А… фуражир! — закричал Лева-сиделец. — Ну, что дала разведка боем?

— Какого барашка загубил, — начал причитать Елистратов, с большим трудом отводя взгляд от мелководья, где, по его расчетам, должны быть затоплены бутылки с водкой.

— Знакомься! — Лева ткнул пальцем в надутую физиономию с выпученными глазами. — Это научный работник, молодой, весьма поддающий…

— Анатоль Федутто, — захохотала физиономия, еще больше выпучив глаза, и без всякой видимой связи с предыдущим вдруг начала нудно и громко рассказывать — Я, когда плыл по Якутии, гляжу — бивень торчит на берегу. Ну, естественно, раскопали целого мамонта, мясо в мерзлоте полностью сохранилось — вот я вам скажу шашлык был из мамонтятины…

— Понес, понес… — сморщился Лева и повернулся к третьему соучастнику, — а это Вано Камикадзе — грузин-самоубийца!

Однако белозубая улыбка и черные маслины глаз никак не вязались с рекомендацией, было видно, что их хозяин жизнью вполне доволен и пока взял от нее далеко не весь перечень удовольствий.

— А помнишь, Семка, — обратился Лева к Елистратову, — как мы с тобой, лежа на нарах, мечтали вот так у костра за ухой из линя слопать по килограмму водки…

— Я в тундре, помнится, за один час восемнадцать зубров настрелял, — опять забубнил Федутто, — одну печенку ел, все остальное шакалам выбрасывал!

Все до единого рассказы Федутты имели в виде сухого остатка один непреходящий смысл: где-то, когда-то он — Анатоль Федутто — очень много чего-то съел и все — задаром.

Немного сбитые с толку обитающими на Крайнем Севере зубрами и шакалами, все неловко замолчали. А распаленный сладкими мыслями о большой еде Анатоль Федутто громко высморкался в кулак и стал нанизывать на свой шампур самые большие куски бывшей перепоевской собственности.

— Уха, она, конечно, способствует, — прервал молчание Семен, — да взять-то рыбу из этого пруда никак не могу. Уж какую только технику я не применял, сколько через то страданий вынес…

— Все твои страдания оттого, что со мною знаком ты не был, — назидательно произнес сиделец Лева, — а я, в свою очередь, с геологами. Смотри, что я у них добыл!

Лева тряхнул рюкзаком и вытащил пачки аммонала, моток бикфордова шнура и детонаторы — подарочный набор для браконьера, преступившего черту, разделяющую область административного воздействия от области уголовного преследования. У Елистратова зачесались руки и жадно засверкали глаза, сын гор зацокал языком, как будто ему привиделся священный кинжал.

— Что значит настоящая парная баранина, не то что у Левки на базе, — послышался вдруг голос Федутто. Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание было занято пиротехническим набором, он похитил и сожрал три шампура мяса и уже принимался за четвертый. С большим трудом соучастники отняли шампур у этого вечно голодного монстра и, отогнав на всякий случай Федутто подальше от костра, присели для процедуры винотерапии. Все нечетные тосты посвящались мощности аммоналовых зарядов, все четные — жуткому количеству рыбы, которую собирались поднять со дна с помощью этих зарядов.

Услышав, что можно где-то что-то съесть, из кустов вынырнул Федутто. Перспектива добыть большое количество рыбы с помощью взрывчатки и возможность ее съесть тут же заметно оживили перманентного едока. Он чуть ли не впервые в жизни начал рассказывать на тему, прямо не связанную с большой едой, хотя как и всегда невпопад:

— Бывают такие собаки умные, — начал он нудить, ковыряя в зубах. Три четверти курцхара в организме Федутто каким-то образом стали проникать в его сознание, настраивая на собачью тему, — бывают даже умнее хозяина. Чего? Не верите? Да у меня у самого была такая псина, Диком звали!