Я говорю:

— Мамочка, пойми: я врач. А молодым врачам в Москве нечего делать. Здесь и без нас много врачей.

— Как так «нечего делать» (Это она говорит.) Такой молодой врач, как ты, всегда может в Москве замуж выйти!

— Меня государство учило (это я говорю) не замуж сбухты-барахты выскакивать, а лечить людей.

— Может быть, тебе муж достанется такой… болезненный. (Это она говорит.) Вот и будешь лечить его — душа в душу — всю жизнь!

Мама есть мама!

Или сейчас вот. Я приехала в отпуск. Звоню. Мама отворила дверь, взглянула на меня — и в слезы:

— Леночка, бедная моя, как ты похудела! Отец, смотри, она же в щепку превратилась!

Папа не выдержал, расхохотался:

— Хороша щепка! Едва в дверь пролезла!

Работаю я на Волге, за Саратовом, в большом селе. Больничка у меня маленькая, но очень уютная и хорошо оборудованная. Природа дивная. Выйдешь в поле — такой простор, что дух захватывает!.. А главное — люди у нас хорошие.

Никогда не забуду, как я первую операцию делала.

Пришел ко мне Егор Иванович Потапов, бригадир. Абсцесс на правом предплечье величиной с куриное яйцо.

Сам такой симпатичный, пожилой, усы пшеничного цвета. В военной гимнастерке, и а груди пять медалей.

Говорит:

— Доктор, надо меня резануть.

Я предложила наркоз — отказался.

Волновалась я ужасно, пока готовила его к операции.

Он заметил, давай меня успокаивать. Как будто не я, а он собирается меня оперировать.

— Ты, говорит, дочка, не волнуйся, это операция пустая. Резанешь разик — и все!

Я говорю:

— А вы кричать не будете?

Улыбается.

— Главное — это чтобы ты, дочка, не закричала. А я-то не закричу. Я ведь резанный-перерезанный!..

Успокоил меня, заговорил. Я и… «резанула». И можете себе представить, даже не пикнула!

Или случай с тетей Глашей — есть у нас такая знаменитая доярка.

Лежала она у меня в больнице с крупозным воспалением легких. Температура под сорок, состояние неважное.

Утром я делаю обход. Она мне заявляет:

— Доктор, отпустите меня на часок, я сбегаю на ферму, посмотрю, как там наша Коломбина.

Температура сорок градусов, а она «сбегает»!..

Я говорю:

— Лежите спокойно, не волнуйтесь. У нас только вчера был ваш зоотехник и просил передать вам, что ваша Коломбина поправляется.

— Мало ли, доктор, что за ночь могло произойти в коровьем организме. Чистопородные коровы — они ведь как дети. Я быстро обернусь, вы не беспокойтесь…

Вот какие у меня там пациенты. С ними не соскучишься!

Но, конечно, я по Москве все-таки скучала. Разве можно не скучать по нашей Москве?!

Сидишь бывало вечером у себя в комнатке при больнице, слушаешь московское радио (вот когда я его оценила!) — и так ясно себе представляешь наши улицы, нашего Пушкина, наш дом, отца с газетой в руках, маму…. Сердце и защемит! Но потом вспомнишь, что утром у тебя операция, а днем надо в район поехать, поругаться, чтобы не задерживали медикаменты, а вечером лекцию читать в колхозном санитарном кружке, — грусть и пройдет. Там грустить некогда! Да и к людям нашим я очень привязалась.

Тетя Глаша, когда меня провожала, сказала на прощанье:

— Вы, Елена Викторовна, обязательно к нам возвращайтесь. Мы к вам привыкли. А я уж к вашему приезду для вас хорошего, интеллигентного женишка подготовлю.

Такая смешная!..

Приехала я в Москву и даже растерялась немножко. Дни летят, а мне все надо посмотреть, везде побывать… Новые постановки, выставки, лекции, интересные операции! Я, чтобы всюду поспеть, не хожу, а бегаю!

Как только приехала, первым делом побежала в наш институт.

Так меня все замечательно встретили: и профессора и сотрудники.

Директор наш Борис Дмитриевич меня спросил:

— Ну как, научилась докторским басом разговаривать? — Это его любимая шутка.

Придет бывало к нему этакая мамина дочка, чистенькая, тихонькая, чего-то там пищит. А он ей: «Почему вы со мной так робко разговариваете? Врач — это авторитетная личность. Вы должны басом изъясняться».

Из подруг никого не видела. Ну, это и понятно: мы же все разлетелись в разные стороны, кто куда. Встретила одну только Нину Хворостову. Но лучше бы ее я и не встречала. Идет вот такая! В два раза толще меня. Белое пальто, шикарные туфли, а лицо сонное и такое скучное, как будто она спит на ходу с открытыми глазами и какой-то очень неинтересный сон просматривает.