— Я, брат, теперь худрук тире техрук промысловой артели «Забавная игрушка»! — важно сказал Столбунов.

— Ну и как, придираются? — подмигнул ему Грошев.

— Будь спокоен! Разве у нас могут без этого! Уже был фельетончик в газете. Читал?

— Нет!

— Ядовитый фельетончик. Про меня. Я, понимаешь, наладил производство говорящих кукол и мычащих коровок. Куклы-девочки абсолютно четко говорят «ма-ма», а коровки абсолютно четко мычат «му-му». Черт его знает как, но при выпуске «первой партии пищики перепутались. Девочки абсолютно четко мычат «му-му», а коровки, бык их забодай, абсолютно четко говорят «ма-ма»… Ну, мне — строгача! А при чем я здесь, посуди сам!

Грошев рассмеялся. Красное, здоровое лицо Столбунова лоснилось, от него веяло несокрушимым оптимизмом.

— Теперь грызут меня по линии мячей: не прыгают! «Меняйте, говорят, технологию». Сам, брат, запрыгаешь, как мячик, от всех этих придирок! В общем скоро выгонят, наверно. Ну и наплевать! Устроюсь как-нибудь!.. Слушай, что же мы стоим, как неприкаянные?! Надо смочить радостную встречу!

— Нельзя мне, Сеня! — сказал Грошев, болезненно морщась. — Здоровье не позволяет!

Столбунов скептически взглянул на желтые щеки Евгения Петровича, на брюзгливую складку рта.

— А что у тебя, Женя?

— С желудком мучаюсь. Катар одолел.

— Бедный ты, Женька, бедный! — с состраданием сказал Столбунов. — Желудок — это, брат, основа основ. Все в нем, и все от него!.. Но тебе повезло, что ты меня сегодня встретил. Ты вот что: приезжай к нам в поселок, у нас — буквально напротив нашей артели — травник живет, Никанор Трофимович. Лечит травами. Кудесник, любимец богов! Не слыхал?

— Не слыхал. Жулик он, поди, твой кудесник?

— Что ты, Женя?! — обиделся Столбунов. — Во-первых, травы наука не отрицает. Тебе любой профессор скажет. А во-вторых, Никанор Трофимович — роскошный старикан. Бородища — вот, по пояс, глазки, как у щенка, добрые, подслеповатые. И вежливый такой, воспитанный. Я с ним знаком. Как встретимся на улице, сейчас же ведет меня в буфет или в ресторанчик… любит старичок посидеть, потолковать с хорошим человеком. Прошлый раз он дал мне свою рекламку, что ли, ну, в общем, обращение к болящим. «Раздайте, говорит, вашим страждущим знакомым, Семен Васильевич!» Приезжай — не раскаешься. Ты давно вообще лечишься?

— Давно. Только я вот диету не выдерживаю. Характера не хватает.

— А Никанор Трофимович тебя безо всякой диеты вылечит. Приезжай! В конце концов, ты же ничем не рискуешь! Не помогла травка — выбросил ее, дрянь, в форточку, и весь разговор!.. На, возьми его обращение, там есть адресок!

Грошев взял листок бумаги с отпечатанным на машинке текстом и, не читая, сунул в карман.

— Подумаю!

Через несколько дней Евгений Петрович, случайно сунув руку в боковой карман, обнаружил там обращение травника и быстро пробежал его глазами:

«А может быть, в самом деле поехать к травнику? — подумал Евгений Петрович. — Ведь лечебные травы существуют? Существуют, факт! Поеду! Чем черт не шутит! Семен прав. Я ничем не рискую!»

В первое же воскресенье, ничего дома не сказав, Евгений Петрович поехал в поселок к травнику. Узнав у мальчишки-лыжника дорогу, инженер быстро зашагал по тихой заснеженной улице. Вот и дачка, которую он ищет.

Евгений Петрович поднялся на веранду и постучал в дверь. Открыла старуха, типа «старушенция»: маленькое сморщенное личико фигой и из-под низко повязанного платка цепкие, красноватые, кроличьи глаза. Они внимательно обшарили Евгения Петровича с головы до ног и, видимо, ничего подозрительного в фигуре инженера не обнаружили.

— К Никанору Трофимовичу?

— Да.

— Проходите!

Грошев разделся в маленькой прихожей, повесил свое пальто и шапку на свободный гвоздь и прошел, сопровождаемый старушенцией, в опрятную, просто обставленную комнату. Здесь на стульях вдоль стен сидели пациенты Никанора Трофимовича.

Инженер взял свободный стул и огляделся. Интересно, что за публика? Вот сидит пожилой лысый человек в форме железнодорожника. Стрелочник или кондуктор. Какое у него грустное, больное лицо! Дальше две старухи в темных платьях. Одна громко икает, деликатно прикрывая рот сморщенной ладошкой. Еще один мужчина, похожий на канцелярского служащего. А вон, рядом с третьей старухой, молодая, цветущая женщина, здоровая, крепкая — кровь с молоком. Беспокойно заглядывает в окошко. Наверно, бабку привела к целителю.

До ушей инженера доносились обрывки фраз, шепот.

Из одного угла:

— А вы с чем к нему?

— С ногами. Очень гудёт в ногах, в особенности к погоде. А вы от чего лечитесь?

— Я от всего. У меня все!

— И давно лечитесь?

— Я, мать моя, всю жизнь лечусь! И никак не могу по своему вкусу отыскать лекаря… Посмотрю, что за травник такой!.. Не поможет — буду так жить, безо всякого леченья! Надоело!..

Краснощекая молодица шепчет, нервно посмеиваясь:

— Тетя Даша, узнает кто-нибудь из наших… Засмеют!