Как я могу убедить его полностью забыть о том, что произошло, не подвергая опасности хрупкий мир, который мы вновь обрели?

Или, по крайней мере, я так думаю. Я не знаю, как он относится к недавним событиям и чувствует ли он вообще что-нибудь.

Если бы это было последнее, я была бы серьёзно убита горем, ещё больше, чем сейчас.

Как только он заходит в свою комнату, я следую за ним и пытаюсь снова:

— Посмотри на это с другой стороны, если бы я не пришла, ты, вероятно, был бы мёртв…

В один момент я стою там и говорю, а в следующий у меня перехватывает дыхание, когда сильные пальцы хватают меня за горло и прижимают к ближайшей стене.

Лицо Кирилла в нескольких дюймах от моего. Бинт, обмотанный вокруг его головы, никак не защищает от чистого огня, который пожирает меня за считанные секунды.

Прошло много времени с тех пор, как он был так близко, и мне становится трудно дышать. Это связано не столько с его хваткой на моей шее, сколько с тем фактом, что я вдыхаю его и его вызывающий привыкание аромат с каждым вдохом.

— Я сказал тебе заткнуться, Саша, — его ноздри раздуваются, напряжение поднимается от плеч к сухожилиям шеи, и он стискивает челюсть.

Я сглатываю, и он, должно быть, чувствует это своими пальцами, которые удерживают меня на месте.

— Я приказывал тебе оставаться на месте или нет?

— Ты сделал это, но...

— Это вопрос. Ответь «да» или «нет». Говорил ли я тебе оставаться на месте, блядь, или нет?

— Ты так и сказал, но у меня было плохое предчувствие, и я должна была последовать за тобой. Кроме того, я спасла тебя, хорошо? Если бы меня там не было, ты бы умер!

Ему это не нравится. Ни капельки. Его рука ещё сильнее сжимается на моем горле.

— А если бы там был кто-то ещё, они бы легко застрелили тебя.

— Но никого не было. Все закончилось хорошо.

— После того, как ты ослушалась прямого приказа.

— Я все равно спасла тебе жизнь. Серьёзно, ты должен вознаградить меня, а не это все.

— Вознаградить тебя?

— Да. Это здравый смысл.

— Вот тебе ещё один пример здравого смысла. В случае неподчинения прямому приказу ты будешь наказана.

Мурашки пробегают по моей коже от того, как понижается его голос, когда он произносит это слово.

— Я ... могу принять наказание за неподчинение приказам, но при одном условии.

— Что заставляет тебя думать, что ты имеешь право выдвигать какие-либо условия?

Я вздёргиваю подбородок.

— Тот факт, что я спасла тебе жизнь и доказала свою преданность тебе.

— Спорный вопрос. Но давай послушаем это.

— Я хочу выбрать свою награду.

— Я никогда не говорил, что предоставляю тебе её.

— Ну, ты должен это сделать. В противном случае я буду наказана ни за что, а я к этому не готова.

Я могу почти поклясться, что увидела на его губах, подобие улыбки, но она быстро исчезла.

— Это за неподчинение приказу, а не просто так.

— Боюсь, для меня это нарушение условий сделки.

— Ты... — он замолкает, на секунду закрывая глаза, и я жалею, что не могу прикоснуться к его лицу.

Но я не осмеливаюсь на это. Очевидно, у меня нет той уверенности, которая была, когда я бесстыдно поцеловала его в щеку раньше.

Поскольку тогда меня переполняли эмоции, я не совсем задумывалась о последствиях своих действий. Моей единственной заботой было, что бы он был в целости и сохранности.

Когда его глаза снова открываются, меня втягивает в их мир, вопреки моей воли.

— Ты получишь свою награду, — неохотно произносит он, а затем добавляет. — Но только в разумных пределах.

Я могу с этим работать.

— Однако прямо сейчас настало время для твоего наказания.

Мой визг эхом разносится в воздухе, когда он хватает меня за горло, чтобы дотащить до кровати, а затем бесцеремонно бросает на неё.

Я приподнимаюсь на локтях и пытаюсь, но безуспешно, контролировать хаос, который кружится внутри меня. Не помогает и то, что я лежу на этой кровати, на которой не была целую вечность. В последний раз это было, когда я упала в обморок на улице, и он отнёс меня сюда.

Несколько месяцев назад, тут присутствовал мой запах, но теперь это только его запах, что странно, поскольку я точно знаю, что он почти не спит.

Кирилл стоит напротив меня и неторопливо снимает пиджак, обнажая белую рубашку, обтягивающую его мускулы. Из-за травмы, полученной ранее, воротник рубашки пропитан красным, но это наименьшее из моих опасений, когда он расстёгивает манжеты и закатывает рукава до локтей.