Мне кажется, моё сердце вот-вот взорвётся. Или у меня какие-то проблемы с сердцем, которые нужно проверить.

Как он может... лишить меня дара речи несколькими словами? Просто как он может заставить меня чувствовать себя такой желанной с помощью небольшой фразы?

Немного мягче я говорю:

— Я благодарна за это, но, как я уже говорила, то, что я являюсь причиной твоих проблем, не приносит мне радости. Я не хочу, чтобы ты наживал врагов только из-за меня.

— Я услышал только, то, что ты благодарна. Все остальное излишне.

— Но…

Он прижимает указательный палец к моему рту, заставляя меня замолчать на середине возражения.

— Я не хочу слышать то, что ты хочешь сказать, потому что это только разозлит меня, и, учитывая количество гнева и адреналина в моем организме, я могу резко отреагировать на это, — он делает напряжённый вдох и убирает палец. — Сегодня был чертовски долгий день, так почему бы тебе не пойти спать?

— А как насчёт тебя? — шепчу я.

— Я просмотрю несколько отчётов.

— Тебе тоже нужно отдохнуть.

Его глаза темнеют, когда они опускаются на мою грудь, прежде чем он медленно переводит их обратно на моё лицо.

— Просто иди.

Я смотрю вниз и обнаруживаю, что халат распахнулся чуть больше, чем надо и видно часть моей груди.

Это то, что заставило его глаза потемнеть и сделало его поведение напряжённым? Я действительно не получаю ответа, но странное побуждение заставляет меня смотреть на него, даже когда мои щеки вспыхивают.

— Я не устала.

— Саша... — предупреждение в его глубоком, мрачном тоне поражает меня до глубины души. — Если ты сию же минуту не двинешься с места, ты можешь винить только себя за то, что я сделаю.

Моё тело дрожит, и покрывается мурашками, но я отказываюсь двигаться. Во всяком случае, это место прямо здесь кажется лучшим местом для пребывания.

Проходит секунда.

Две.

На третьей Кирилл хватает меня за затылок, впиваясь пальцами в кожу, и прижимает моё тело к своему.

Просто так, его голодные губы захватывают мои губы.

Я делаю долгий вдох, который ощущается как облегчение. Я так долго голодала, и теперь, когда я снова ощущаю его сильные прикосновения, меня как будто поражает молния.

Он запускает пальцы в мои волосы, когда твёрдые мышцы его тела берут верх над моим более мягким телосложением. Сколько бы я ни тренировалась, я никогда не смогла бы сравниться с тем, что его тело сформировано как оружие.

— Просто чтобы ты знала... — он отрывает свои губы от моих и срывает с себя рубашку.

Пуговицы разлетаются во все стороны ещё до того, как пропитанный кровью материал падает на землю. Я вознаграждена видом его красивых татуировок, разбросанных по его твёрдому, как камень, прессу и груди.

Его руки опускаются вниз, расстёгивая ремень.

— Я собираюсь трахнуть тебя, Саша, и я собираюсь сделать это так сильно и быстро, что будет больно.

Электричество пронзает все моё тело, но я отказываюсь двигаться. На самом деле, моё тело тает, ожидая его прикосновений. Я даже развязываю пояс своего халата.

Меня должно беспокоить, что я тоскую по кому-то, кто не только не доверяет мне, но и может быть причастен к смерти моей семьи.

Но в том-то и дело. Я так не думаю.

Кирилл – монстр, но он не из такого типа монстров.

Его взгляд наполнен похотью, когда он снимает ремень и стягивает штаны вместе с боксёрами. Его звериные глаза все это время не отрываются от меня. Он хочет смотреть, как я смотрю на него.

Это маленькая деталь, но тот факт, что он всегда настаивает на поддержании зрительного контакта во время секса, является одной из причин, почему я всегда чувствовала, что у нас есть нечто большее, чем просто физическая связь.

В этом жесте есть интимность, и на какое-то мгновение мы остаёмся только вдвоём.

Я теряюсь в вечной красоте его обнажённого тела. У него также есть несколько татуировок на бедре, которые он сделал несколько месяцев назад. Одна из них изображает воронов летящих к его паху. В первый раз я увидела это, когда он набивал её, мне пришлось стоять там и сдерживать себя от возбуждения и горячего беспокойства.

Однако мой личный фаворит, самая новая, которую он набил месяц назад на правом бедре. Сатанинский череп, окружённый прекрасным солнцем.

Кирилл отбрасывает очки в сторону и оборачивает ремень вокруг моего горла, затем использует его, чтобы притянуть меня к себе. Я задыхаюсь, но это превращается в стон, когда его губы снова впиваются в мои. Раньше поцелуй был резким, но теперь это стал более интенсивным, как будто он высасывает из меня жизнь.