Стихотворения
вернуться

Державин Гавриил Романович
Шрифт:

СВОБОДА {*}

Теплой осени дыханье, Помавание дубов, Тихое листов шептанье, Восклицанье голосов Мне, лежащему в долине, Наводили сладкий сон. Видел я себя стоящим На высоком вдруг холму, На плоды вдали глядящим, На шумящу вблизь волну, — И как будто в важном чине Я носил на плечах холм. Дальше: власти мне святые Иго то велели несть, Все венцы суля земные, Титла, золото и честь. «Нет! — восстав от сна глубока, Я сказал им, — не хочу. Не хочу моей свободы, Совесть на мечты менять: Гладки воды, коль погоды Их не могут колебать. Власть тогда моя высока, Коль я власти не ищу». Октябрь 1803

ФОНАРЬ {*}

Гремит орган на стогне трубный, Пронзает нощь и тишину; Очаровательный огнь чудный Малюет на стене луну. В ней ходят тени разнородны: Волшебник мудрый, чудотворный. Жезла движеньем, уст, очес То их творит, то истребляет; Народ толпами поспешает Смотреть к нему таких чудес. Явись! И бысть. Пещеры обитатель дикий, Из тьмы ужасной превеликий Выходит лев. Стоит, — по гриве лапой кудри Златые чешет, вьет хвостом; И рев И взор его, как в мраке бури, Как яры молнии, как гром, Сверкая, по лесам грохочет. Он рыщет, скачет, пищи хочет И, меж древес Озетя агницу смиренну, Прыгнув, разверз уж челюсть гневну... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Средь гладких океана сткляных, Зарею утренней румяных, Спокойных недр Голубо-сизый, солнцеокой Усатый, тучный рыбий князь, Осетр, Из влаги появясь глубокой, Пернатой лыстью вкруг струясь, Сквозь водну дверь глядит, гуляет; Но тут ужасный зверь всплывает К нему из бездн, Стремит в свои вод реки трубы И, как серпы, занес уж зубы... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. С долины мирныя, зелены В полудни лебедь, вознесенный Под облака, Веселый глас свой ниспускает; Его долина, роща, холм, Река Стократно эхом повторяет. Но тут, как быстрый с свистом гром, На рамена его сребристы Орел прожорливый, кохтистый Упал с небес. Клюет, терзает, бьет крылами, И пух летит, как снег полями... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Спустилось солнце, вечер темный Открыл на небе миллионы Горящих звезд. Огнисты, легки метеоры Слетают блещущим клубком От мест Превыспренних, — и в мраке взоры, Как искры, веселят огнем; Одна на дом тут упадает, Раздута ветром, зажигает, И в пламе город весь! Столбом дым, жупел в воздух вьется, Пожар, как рдяны волны, льется... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Торговый гость, смотря на счеты, От жажды к злату и заботы Хотя дрожит Товарищей над барышами, В паи деля товары их; Но бдит И ползает над чертежами Всечасно странствиев морских. В очках его всезряще око Уж судно зрит в морях далеко Сквозь сладких слез; На нем вздут парус, флаг, дым, пламень, Близ пристани подводный камень... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Оратай нив трудолюбивый, Богобоязный, терпеливый, Пролив свой пот, Ходя под зноем за сохою И туком угобзя бразды, Ждет год От брошенных его рукою Семян собрать себе плоды. Златым колосья соком полны, Уже колеблются, как волны, И тень небес Его труд правый осеняет, Но град из тучи упадает... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Чета младая новобрачных — В златых, блистающих, безмрачных. Цепях своих — Любви в блаженстве утопает; Преодолев препятства все, Жених От радости в восторге тает И, в плен отдавшися красе, Забыв на ложе прежни скуки, В уста ее целует, в руки, И средь завес Коснулся уж забав рукою; Но блещет смерть над ним косою... Исчезнь! Исчез. Явись! И бысть. Отважный, дерзкий вождь, счастливый, Чрез свой пронырливый, кичливый И твердый дух Противны разметав знамены, И на чело свое собрав Вокруг С народов многих лавр зеленый, И царские права поправ, В чаду властолюбивой страсти У всей народной силы, власти Взял перевес; Граждан не внемлет добрых стону, Простер десницу на корону... Исчезнь! Исчез. Не обавательный ль, волшебный, Магический, сей мир, фонарь? Где видны тени переменны, Где, веселяся ими, царь, Иль маг какой, волхв непостижный, В своих намереньях обширный, Планет круг тайно с высоты Единым перстом обращает, И земнородных призывает Мечтами быть, иль зреть мечты! Почто ж, о смертный дерзновенный, Невежда средь своих наук! Летая мыслями надменный, Иль ползая в пыли, как жук, Бежишь ты счастья за мечтами, Толь преходящими пред нами, Быв гостем, позванным на пир? Не лучше ль блеском их не льститься; Но зодчему тому дивиться, Кто создал столь прекрасный мир? Так будем, будем равнодушно Мы зрительми его чудес; Что рок велит, творить послушно, Забавой быв других очес; Пускай тот управляет нами, Кто движет солнцами, звездами; Он знает их и наш конец! Велит — я возвышаюсь. Речет — я понижаюсь. Сей мир — мечты; их бог творец! Конец 1803 или начало 1804

ЗИМА {*}

Поэт
Что ты, Муза, так печальна, Пригорюнившись сидишь? Сквозь окошечка хрустальна, Склоча волосы, глядишь; Цитры, флейты и скрыпицы В белы руки не берешь; Ни божественной Фелицы, Ни Плениры не поешь?
Муза
Что мне петь? —Ах! где хариты? И друзей моих уж нет! Львов, Хемницер в гробе скрыты, За Днепром Капнист живет. Вельяминов, лир любитель, Богатырь, певец в кругу, Беззаботный света житель, Согнут скорбями в дугу.
Поэт
Да! Фелицы нет, Плениры, Нет харит, и нет друзей: Звук торжественныя лиры Посвятишь кому твоей? Посвятишь ли в честь ты Хлору, Иль Добраду в славе ты? Труб у них не слышно хору, Дни их тихи, как листы.
Муза
Тот сидит всегда за делом, Та покоит вдов, сирот, — В покрывале скромном, белом Так зима готовит плод. Не видать ее работы, Не слыхать ее машин; Но по скуке зрятся льготы, И земля цветет, как крин.
Поэт
Между тем к нам, Вельяминов, Ты прийди хотя согбен, Огнь разложим средь каминов, Милых сердцу соберем; И под арфой тихогласной, Наливая алый сок, Воспоем наш хлад прекрасный: Дай зиме здоровье бог! Зима 1803/1804

ВЕСНА {*}

Тает зима дыханьем Фавона, Взгляда бежит прекрасной весны; Мчится Нева к Бельту на лоно, С брега суда спущены. Снегом леса не блещут, ни горы, Стогнов согреть не пышет огонь; Ломят стада, играя, затворы, Рыща, ржет на поле конь. Нимфы в лугу, под лунным сияньем, Став в хоровод, вечерней зарей, В песнях поют весну с восклицаньем, Пляшут, топочут стопой. Солнце лучом лиловым на взморье Бросит как огнь, Петрополь вкушать Свежий зефир валит в лукоморье; Едешь и ты там гулять. Едешь — и зришь злак, небо, лес, воды, Милу жену, вкруг рощу сынов; Прелесть всю зришь с собой ты природы, Счастлив сим, счастлив ты, Львов! Что ж ты стоишь так мало утешен? Плюнь на твоих лихих супостат! Если прибыток оный безгрешен, Ревель что дал и Кронштадт? Выкати, дай, ты дай непременно Бочку скорей нам устриц на стол; Портер, вино, что искрами пенно, Каплет что златом, как смоль; В толстом стекле что выжимки силы, В свертках травы что слаще сота; Сок нам подай, что молнией в жилы, Быстро летит что в уста! Выставь нам всё. Так, время приятно, Должно твоих друзей угощать. Дышат пока сады ароматно, Розы спеши собирать. Видишь, мой друг, и сам ты вседневно, Миг что один не сходен с другим; В мире земном всё, видишь, пременно; Гладкий понт часто холмим. Самый твой торг — империй цвет, слава — Первый к вреду, растлению шаг; Блага лишь суть: здоровье, забава, Честность, — всё прочее прах. Весна 1804

ЛЕТО {*}

Знойное лето весна увенчала Розовым, алым по кудрям венцом; Липова роща, как жар, возблистала Вкруг меда листом. Желтые грозды, сквозь лист продираясь, Запахом, рдянцем нимф сельских манят; Травы и нивы, косой озаряясь, Как волны шумят. Сткляные реки лучом полудневным Жидкому злату подобно текут, Кравы и овцы с млеком накопленным Под кущи бегут. Сизые враны, орлы быстропарны, Крылья спустивши, под хврастом сидят; Тучная роскошь в тени сок прохладный Пьет, ищет отрад. Видишь ли, Дмитрев! всего изобилье, Самое благо быть может нам злом; Счастье и нега разума крылья Сплошь давят ярмом. В доме жив летом, в раю ты небесном, В сладком поместье сызранском с отцом, Мышлю, ленишься петь в хоре прелестном, Цвесть муз под венцом. Лето 1804

ОСЕНЬ {*}

На скирдах молодых сидючи, Осень, И в полях зря вокруг год плодоносен, С улыбкой свои всем дары дает, Пестротой по лесам живо цветет, Взор мой дивит! Разных птиц голоса, вьющихся тучи, Шум снопов, бег телег, оси скрыпучи, Стук цепов по токам, в рощах лай псов, Жниц с знамем идущих гул голосов Слух мой пленит. Как мил сей природы радостный образ! Как тварей довольных сладостен возглас! Где Осень обилье рукою ведет, Царям и червям всем пищу дает Общий отец. Но что же вдруг, Ярцов! черные бури, Грохоча так, кроют неба лазури? Здесь тихий ток с ревом роет волна, Там в бледных туманах ржет нам война: Благ ли творец? Ах! благ всех зиждитель, я слышу, ты рек: Невежда предерзкий лишь ты, человек, Не видишь, не знаешь пользы своей; Сам часто своих ты ищешь сетей: Хранит только бог. О! правда то, правда! Смирим же пред ним Наш глупый мы ропот и волю дадим Всемощной деснице солнце водить; Бег мира превратна станем сносить, Чтящи свой рок. Так если с Урала златые ключи В царский лил кладезь, их сам не пьючи, — Я дни мнил Астреи, мир и покой Ввесть распрей в вертеп; и с чистой душой Благ всем желал. Но то коль не надо, — оставим судьбам Премудрым дать лучший здесь жребий людям Сев, сами прикажем в нашем гнезде Осени доброй нам дать по труде Счастья покал. Осень 1804(?)

НА ПАСТУШИЙ БАЛЕТ {*}

На дерну лежа зеленом, Я в свирель мою играл; В сердце цельном, не плененном, Я любви еще не знал. Но, откуда ни возьмися, Подбежал ко мне дитя: «Дай свирелку, потрудися, Поучи», — сказал шутя. Отдал я ему свирелку, Начал он в нее играть; Поиграв, мне кинул стрелку, Стал я с стрелкой той плясать; И со стрелкой таковою Шестьдесят уж лет пляшу: Не скучаю красотою И любовь в душе ношу. Ноябрь 1804