Вход/Регистрация
Стихотворения
вернуться

Державин Гавриил Романович

Шрифт:

К МУЗЕ {*}

Строй, муза, арфу золотую И юную весну воспой: Как нежною она рукой На небо, море — голубую, На долы и вершины гор Зелену ризу надевает, Вкруг ароматы разливает; Всем осклабляет взор. Смотри: как цепью птиц станицы Летят под небом и трубят, Как жаворонки вверх парят; Как гусли тихи иль цевницы, Звенят их гласы с облаков; Как ключ шумит, свирель взывает, И между всех их пробегает Свист громкий соловьев. Смотри: в проталинах желтеют, Как звезды, меж снегов цветы; Как, распустившись, роз кусты Смеются в люльках и алеют; Сквозь мглу восходит злак челом, Леса ветвями помавают, По рдяну вод стеклу мелькают Вверх рыбы серебром. Смотри: как солнце золотое Днесь лучезарнее горит; Небесное лице глядит На всех, веселое, младое; И будто вся играет тварь, Природа блещет, восклицает: Или какой себя венчает Короной мира царь? 5 апреля 1797

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЕСНЫ {*}

Возвращается Весна, И хариты вкруг блистают, Взоры смертных привлекают. Где стоит, грядет она, Воздух дышит ароматом, Усмехается заря, Чешуятся реки златом; Рощи, в зеркалы смотря, На ветвях своих качают Теплы, легки ветерки; Сильфы резвятся, порхают, Зелень всюду и цветки Стелют по земле коврами; Рыбы мечутся из вод; Журавли, виясь кругами Сквозь небесный синий свод, Как валторны возглашают; Соловей гремит в кустах, Звери прыгают, брыкают, Глас их вторится в лесах. Горстью пахарь дождь на Сеет вкруг себя златой, Белы парусы игривы Вздулись на море горой; Вся природа торжествует, Празднует Весны приход, Всё играет, всё ликует. Нимфы! станьте в хоровод И, в белейши снега ткани Облеченны, изо льну, Простирайте нежны длани, Принимайте вы Весну; А в цветах ее щедроты, А в зефирах огнь сердцам. С нею к вам летят Эроты: Без любви нельзя жить вам. Май 1797

УРНА {*}

Сраженного косой Сатурна, Кого средь воющих здесь рощ Печальная сокрыла урна Во мрачну, непробудну нощь? Кому на ней чудес картина Во мраморе изражена? Крылатый жезл, котурн, личина, Резец и с лирой кисть видна! Над кем сей мавзолей священный Вкруг отеняет кипарис, И лира гласы шлет плачевны? Кто: Меценат иль Медицис Тут орошается слезами? Чьи бледные лица черты Луной блистают меж ветвями? Кто зрится мне? — Шувалов, ты! Ах, ты! — могу ль тебя оставить Без благодарной песни я? Тебя ли мне, тебя ль не славить? Я твой питомец и — судья. О нет! — уж Муза возлетает Моя ко облакам златым, Вслед выспренних певцов дерзает Воспеть тебе надгробный гимн. Смерть мужа праведна прекрасна! Как умолкающий орган, Как луч последний солнца ясна Блистает, тонет в океан, — Подобно в неизмерны бездны, От мира тленного спеша, Летит сквозь мириады звездны Блаженная твоя душа. Или как странник, путь опасный Прошедший меж стремнин и гор, Змей слыша свист, львов рев ужасный Позадь себя во тьме и взор От зуб их отвратя, взбегает С весельем на высокий холм, От мира дух твой возлетает Так вечности в прекрасный дом. Коль тень и прообразованье Небесного сей дольний мир, С высот лазурных восклицанье Несладкое согласье лир Я слышу; вижу, душ блаженных Полки встречать тебя идут! В эфирных ризах, позлащенных, Торжественную песнь поют: Гряди к нам, новый неба житель! И, отрясая прах земной, Войди в нетленную обитель, И с высоты ее святой Воззри на дол твой смертный, слезный, На жизнь твою, и наконец За подвиги твои полезны Прими возмездия венец! Ты бедных был благотворитель, — И вечных насладися благ. Ты просвещенья был любитель, — И божества сияй в лучах. Ты поощрял петь славу россов, Ты чтил Петра, Елисавет, — Внимай, как звучно Ломоносов Здесь славу вечную поет! Поэзии бессмертно пенье На небесах и на земли; Тот будет гроб у всех в почтенье, Над коим лавры расцвели. Науки сеял благотворной Рукой и возращал, любя, — Свет от лампады благовонной Возблещет вечно чрез тебя. Планета ты, что с солнца мира Лучи бросала на других; Ты в славе не являл кумира, Ты видел смертных, слышал их. Картина ты, которой тени Не рама в золоте — хвала; Великолепие — для черни; Для благородных душ — дела. Но мрачен, темен сердца свиток, В нем скрыты наших чувств черты: Оселок честности — прибыток; На нем блистал, как злато, ты. Как полное мастик кадило, Горя, другим ты запах дал; Как полное лучей светило, Ты дарованья озарял. О! сколько юношей тобою Познания прияли свет! Какою пламенной струею Сей свет в потомство протечет! Над царедворцевой могилой, Над вождем молненосных гроз, Когда раздастся вздох унылой, Сверкнет здесь искра нежных слез. Стой, урна, вечно невредима, Шувалова являя вид! Будь лирами пиитов чтима, В тебе предстатель их сокрыт. Внуши, тверди его доброты Сей надписью вельможам в слух: «Он жил для всенародной льготы И покровительства наук». Ноябрь 1797

К ЛИРЕ {*}

Петь Румянцева сбирался, Петь Суворова хотел; Гром от лиры раздавался, И со струн огонь летел. Но завистливой судьбою Задунайский кончил век; А Рымникский скрылся тьмою, Как неславный человек. Что ж? Приятна ли им будет, Лира! днесь твоя хвала? Мир без нас не позабудет Их бессмертные дела. Так не надо звучных строев, Переладим струны вновь: Петь откажемся героев, А начнем мы петь любовь. Ноябрь 1797

НА ВОЗВРАЩЕНИЕ ГРАФА ЗУБОВА ИЗ ПЕРСИИ {*}

Цель нашей жизни — цель к покою: Проходим для того сей путь, Чтобы от мразу иль от зною Под кровом нощи отдохнуть. Здесь нам встречаются стремнины, Там терны, там ручьи в тени; Там мягкие луга, равнины, Там пасмурны, там ясны дни; Сей с холма в пропасть упадает, А тот взойти спешит на холм. Кого же разум почитает Из всех, идущих сим путем, По самой истине счастливым? Не тех ли, что, челом к звездам Превознесяся горделивым, Мечтают быть равны богам; Что в пурпуре и на престоле Превыше смертных восседят? Иль тех, что в хижине, в юдоле, Смиренно на соломе спят? Ах нет! не те и не другие Любимцы прямо суть небес, Которых мучат страхи злые, Прельщают сны приятных грез; Но тот блажен, кто не боится Фортуны потерять своей, За ней на высоту не мчится, Идет середнею стезей И след во всяком состояньи Цветами усыпает свой. Кто при конце своих ристаний Вдали зреть может за собой Аллею подвигов прекрасных; Дав совести своей отчет В минутах светлых и ненастных, С улыбкою часы те чтет, Как сам благими насладился, Как спас других от бед, от нужд, Как быть всем добрым торопился, Раскаянья и вздохов чужд. О юный вождь! сверша походы, Прошел ты с воинством Кавказ, Зрел ужасы, красы природы: Как, с ребр там страшных гор лиясь, Ревут в мрак бездн сердиты реки; Как с чел их с грохотом снега Падут, лежавши целы веки; Как серны, вниз склонив рога, Зрят в мгле спокойно под собою Рожденье молний и громов. Ты зрел, как ясною порою Там солнечны лучи, средь льдов, Средь вод, играя, отражаясь, Великолепный кажут вид; Как, в разноцветных рассеваясь Там брызгах, тонкий дождь горит; Как глыба там сизо-янтарна, Навесясь, смотрит в темный бор; А там заря злато-багряна Сквозь лес увеселяет взор. Ты видел, Каспий, протягаясь, Как в камышах, в песках лежит, Лицем веселым осклабляясь, Пловцов ко плаванью манит; И вдруг как, бурей рассердяся, Встает в упор ее крылам, То скачет в твердь, то в ад стремяся, Трезубцем бьет по кораблям; Столбом власы седые вьются, И глас его гремит в горах. Ты видел, как во тьме секутся С громами громы в облаках, Как бездны пламень извергают, Как в тучах роет огнь бразды, Как в воздухе пары сгорают, Как светят свеч в лесах ряды. Ты видел, как в степи средь зною Огромных змей стога кишат, Как блещут пестрой чешуёю И льют, шипя, друг в друга яд. Ты домы зрел царей, вселенну — Внизу, вверху, ты видел всё; Упадшу спицу, вознесенну, Вертяще мира колесо. Ты зрел — и как в вратах железных (О! вспомни ты о сем часе!) По духу войск, тобой веденных, По младости твоей, красе, По быстром персов покореньи В тебе я Александра чтил! О! вспомни, как в том восхищенья, Пророча, я тебя хвалил: Смотри, — я рек, — триумф минуту, А добродетель век живет. Сбылось! Игру днесь счастья люту, И как оно к тебе хребет Свой с грозным смехом повернуло, Ты видишь, — видишь, как мечты Сиянье вкруг тебя заснуло, Прошло, — остался только ты. Остался ты! — и та прекрасна Душа почтенна будет ввек, С которой ты внимал несчастна И был в вельможе человек. Который с сердцем откровенным Своих и чуждых принимал, Старейших вкруг себя надменным Воззрением не огорчал. Ты был что есть, — и не страшися Объятия друзей своих. Приди ты к ним! Иль уклонися Познать премудрость царств иных. Учиться никогда не поздно, Исправь поступки юных лет; То сердце прямо благородно, Что ищет над собой побед. Смотри, как в ясный день, как в буре Суворов тверд, велик всегда! Ступай за ним! — небес в лазуре Еще горит его звезда. Кто был на тысяще сраженьях Не победим, а победил, Нет нужды в блесках, украшеньях Тому, кто царство покорил! Умей лишь сделаться известным По добродетелям своим, И не тужи по снам прелестным, Мечтавшимся очам твоим: Они прошли и возвратятся; Пройти вновь могут, и прийти. Как страннику в пути встречаться Со многим должно, и идти, И на горах и под горами, Роскошничать и глад терпеть, — Бывает так со всеми нами, Премены рока долг наш зреть. Но кто был мужествен душою, Шел равнодушней сим путем, Тот ближе был к тому покою, К которому мы все идем. 1797

САФО {*}

Блажен, подобится богам С тобой сидящий в разговорах, Сладчайшим внемлющий устам, Улыбке нежной в страстных взорах! Увижу ль я сие — и вмиг Трепещет сердце, грудь теснится, Немеет речь в устах моих И молния по мне стремится. По слуху шум, по взорам мрак, По жилам хлад я ощущаю; Дрожу, бледнею — и, как злак Упадший, вяну, умираю. 1797

КУПИДОН {*}

Под Медведицей небесной, Средь ночныя темноты, Как на мир сей сон всеместный Сыпал маковы цветы; Как спокойно все уж спали Отягченные трудом, Слышу, в двери застучали Кто-то громко вдруг кольцом. «Кто, — спросил я, — в дверь стучится И тревожит сладкий сон?» — «Отвори, чего страшиться? — Отвечал мне Купидон. — Я ребенок, как-то сбился В ночь безлунную с пути, Весь дождем я замочился, Не найду, куда идти». Жаль его мне очень стало: Встал и высек я огня; Отворил лишь двери мало, Прыг дитя перед меня. В туле лук на нем и стрелы; Я к огню с ним поспешил, Тер руками руки мерзлы, Кудри влажные сушил. Он успел лишь обогреться, «Ну, посмотрим-ка, — сказал, — Хорошо ли лук мой гнется? Не испорчен ли чем стал?» Молвил, и стрелу мгновенно Острую в меня пустил, Ранил сердце мне смертельно И, смеяся, говорил: «Не тужи, мой лук годится, Тетива еще цела». С тех пор начал я крушиться, Как любви во мне стрела. 1797

ДАР {*}

«Вот, — сказал мне Аполлон, — Я даю тебе ту лиру, Коей нежный, звучный тон Может быть приятен миру. Пой вельможей и царей, Коль захочешь быть им нравен; Лирою чрез них ты сей Можешь быть богат и славен. Если ж пышность, сан, богатство Не по склонностям твоим, Пой любовь, покой, приятство: Будешь красотой любим». Взял я лиру и запел,— Струны правду зазвучали; Кто внимать мне захотел? Лишь красавицы внимали. Я доволен, света бог! Даром сим твоим небесным. Я богатым быть не мог, Но я мил женам прелестным. 1797
  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 26
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: