Есть ли где такое место,

Не могу тебе сказать...

Только видим — девка бредит!

Уверяет, что сама

В этот край совсем уедет,

Только вот придет зима.

Между тем прошла уж осень,

Дуня что-то всё молчит,

Целый день между двух сосен,

По дороге в лес, сидит.

Мать журила, запирали,

Да ничто неймется ей!

Раз ушла она; мы ждали —

Нет. Уж поздно. Мы за ней

Разослали по соседям —

Нет нигде! Дней пять прошло;

Как-то с сыном лесом едем:

Снег в лесу-то размело...

«Взглянь-ко, — говорю я, — Саша, —

А сама-то вся дрожу, —

Что там? Уж не Дуня ль наша?»

Так и есть, она!.. Гляжу —

К старой сосенке прижалась,

На ручонки прилегла,

И, голубушка, казалось,

Крепким сном она спала...

Я вот так тут и завыла!

Точно что оторвалось

От души-то... Горько было,

А могилку рыть пришлось...

После всё уж мы узнали:

К нам в соседство той весной

Граф с графиней приезжали

Из чужих краев домой.

У графини, видишь, деток

Был всего один сынок;

С нашей был он однолеток —

Так, пятнадцатый годок.

С ним-то наша и сошлася,

Да, как глупое дитя,

Всяких толков набралася

Про заморские края.

И когда графиня снова

Поднялася в свой вояж,

Никому не молвя слова,

Дуня вздумала туда ж!

Где же ей пройти лесами!

И большому мудрено,

Да зимой еще, снегами...

Так уж, видно, суждено.

Не жилось ей, знать, на свете...

Бог недолго жить дает

Юродивым: божьи дети —

Прямо в рай он их берет.

Без нее же запустенье

Стало вдруг в семье моей;

И хотя соображенья

Вовсе не было у ней,

Хоть пути в ней было мало

И вся жизнь ее был бред,

Без нее ж заметно стало,

Что души-то в доме нет...

1853

РЫБНАЯ ЛОВЛЯ

Посвящается С. Т. Аксакову, Н. А. Майкову, А. Н. Островскому, И. А. Гончарову, С. С. Дудышкину, А. И. Халанскому и всем понимающим дело

Себя я помнить стал в деревне под Москвою.

Бывало, ввечеру поудить карасей

Отец пойдет на пруд, а двое нас, детей,

Сидим на берегу под елкою густою,

Добычу из ведра руками достаем

И шепотом о ней друг с другом речь ведем...

С летами за отцом по ручейкам пустынным

Мы стали странствовать... Теперь то время мне

Является всегда каким-то утром длинным,

Особым уголком в безвестной стороне,

Где вечная заря над головой струится,

Где в поле по росе мой след еще хранится...

В столицу приведен насильно точно я;