И утешал, и просвещал...

И вот — вкруг валятся леса!

И монастырь здесь восстает...

Над гробом старца чудеса

Пошли твориться... И растет

За храмом храм, встает стена,

Встает гостиниц длинный ряд,

И в погреба течет казна,

И всюду труд, и всюду лад!

Идут обозы вдоль горы;

Хлопочет келарь, казначей...

Варят меды, творят пиры,

Всечасно братья ждет гостей...

А эти гости — то князья,

В Орду идущие с казной...

То их княгини, их семья,

В разлуке плачущие злой...

И черный люд, безвестный люд

Со всей Руси идет, бредет...

В грехах все каяться идут —

Да страшный гнев свой бог уймет.

Идут — с пожарищ, с поля битв,

Ища исходу хоть слезам

Под чтенье сладостных молитв,

Под пенье ангельское там...

И в темных маленьких церквах

Душистый воск горит, как жар,

Пред образами в жемчугах —

Сердец скорбящих чистый дар...

Вот едет новый караван...

Полумонашеская рать...

И раззолоченный рыдван...

С крестами клир идет встречать.

С потухшим оком, бледен, худ,

Выходит, думой обуян,

Здесь панихидой кончить суд,

Кровавый суд свой, царь Иван...

Ударил колокол большой —

И двери царские в алтарь

Пред ним раскрылись, и, больной,

Повергшись ниц, рыдает царь...

И, глядя, плачут все вокруг...

Но многолетье кончил клир,

И ждет царя и царских слуг

В большой трапезной светлый пир

Но царь на светлый пир нейдет.

Один, он в келье заперся...

Он ест лишь хлеб, он воду пьет,

И весь он богу отдался...

Вот на обитель сходит сон;

Один лишь царь не знает сна...

Всё ходит он, всё пишет он

Им побиенных имена...

Всё кровь... А тут — покой кругом!

Главу обитель вознесла,

Что тихий остров на мирском

Многомятежном море зла...

Принять бы схиму здесь... Лежать

Живым в гробу, а над тобой

Монахи будут возглашать:

«Раба Ивана упокой...»

Всё суета!.. И как видна

Она из гроба-то!.. А тут

Что в царстве будет? Вся страна

Взликует! Скажут: царь был лют!

Измена встанет! Зашумят

Опять бояре, города...

Найдется царский брат иль сват,

Мой род зарежет... Что тогда?

И дух его, как ворон злой,

По всей Руси витать пошел

И ищет: где он, недруг мой?

Где смута? Где гнездо крамол?

Зовет на суд он города,

Живых и мертвых он зовет,

И, вновь для грозного суда

Готовый, мысль в душе кует, —

Кует он мысль, как бы сплотить