Всю Русь в одно, чтоб ничего

Не смело в ней дышать и жить

Без изволения его...

А ночь меж тем над Русью шла...

И не одна душа, томясь,

Теперь гадала и ждала:

Что царь замыслил в этот час?..

И, чуть звонят, народ — во храм,

Вопит, как жаждущий в степи:

«Когда ж, господь, конец бедам!»

И клир в ответ ему: «Терпи!»

Терпи!.. И вытерпела ты,

Святая Русь, что посылал

Тебе — господь — все тяготы

Насильств, и казней, и опал...

Тяжелый млат ковал тебя

В один народ, ковал века, —

Но веришь ты, что бог любя

Тебя карал, — и тем крепка!

И вот — теперь... «Что?» — спросил

Меня монашек у ворот.

«Нет, ничего!.. я говорил!..»

— «А знатный был, молва идет,

Наш монастырь-то в старину!..»

— «А упразднен-то он зачем?»

— «Да стало братьи мало... Ну...

И оскудели житием!

Уж против прежнего — где нам! —

И вдруг, как будто спохватясь: —

Да ты по службе тут аль сам?»

— «Сам, сам!» — «Ну, то-то, в добрый час!..

1860

ПЕСНИ

У ворот монастыря

Пел слепец перед толпою,

Прямо в солнце взор вперя,

Взор, покрытый вечной тьмою.

Слеп рожден, весь век в нужде,

Пел он песнь одну и ту же,

Пел о Страшном он Суде,

Пел о Злом и Добром Муже.

Чужд живущему всему;

Только славя суд господний,

Населял свою он тьму

Лишь страстями преисподней;

Точно слышал он во мгле

Вздохи, плач и скрежет зубный,

Огнь, текущий по земле,

И по небу голос трубный.

И напев его гудел

Далеко трубою медной,

И невольно вкруг робел

Стар и млад, богач и бедный.

Кончил старец; а народ

Всё вокруг стоит в молчанье;

Всех томит и всех гнетет

Мысль о страшном покаянье...

Только вдруг из кабака

Скоморох идет красивый.

Выбирая трепака

На гармонике визгливой;

Словно ожил вдруг народ,

Побежал за ним гурьбою...

Смех и пляски — в полный ход!

И слепец забыт толпою.

Возроптали старики:

«Эка дьявольская прелесть!

Сами лезут, дураки,

Змею огненному в челюсть!»

Слышит ропот их слепец:

— «Не судите, — молвит, — строго!

Благ — небесный наш отец:

Смех и слезы — всё от бога!

От него — и скорбный стих,

От него — и стих веселый!

Тот спасен, кто любит их

В светлый час и в час тяжелый!

А кто любит их — мягка

В том душа и незлобива,

И к добру она чутка,

И растит его, как нива».