«Чего ж стоишь, простись!» — сказала Жене.

Та только тут как будто поняла.

В лице невольных несколько движений,

И вдруг — что вижу? — Женя — боже мой!..

Та, гордая, статуей роковой

Стоявшая, как будто ледяная,

Обрушилась внезапно над княжной

И, страстно труп холодный обнимая,

К княжне на грудь прижалась головой

И плакала... И, плакать не мешая,

Взгляд на нее кидая лишь косой,

Кругом старушка стала прибираться...

Мне долее не шло уж оставаться...

11 О, тут роман и интерес огромный,

Я чувствовал... Но нить уж порвана!

Один источник, но источник темный,

Старушка няня, и притом она

К княжне пристрастна, верный, не наемный,

Старинный человек, и хоть умна,

Но где ж понять ей высших сфер волненье,

И тонкость чувств, и даже слов значенье!..

Весь век с княжной, и странствовала с ней

И на воды, и по столицам мира,

Видала жизнь народов и людей

До берегов почти Гвадалквивира,

Фортуны прихоти, игру страстей —

Всего видала на веку, но мира

Души ее ничто не потрясло,

И, как мираж, всё мимо лишь прошло...

Ничто ее не подчинило игу

Ни чуждых форм, ни веяний чужих;

Неся свой крест как вольную веригу,

Она жила всё в мире душ простых,

Где набожно одну читают книгу,

Одной лишь верят — жития святых,

Как встарь еще, в блаженные те веки,

О внутреннем радея человеке...

Но как же быть! Все бросилися к ней,

Как на медовый цвет шмели и осы.

«И каково ж! Представьте (князь Андрей

Рассказывал потом): на все расспросы

Насупилась, молчит! Глядит темней,

Чем из-под туч Каламовы утесы!

Уж я просил, всё ставил ей на вид,

И соблазнял, и уличал, — молчит!..»

Я спрашивать не думал уж нимало,

И вообще жалел лишь о княжне.

«Вот подивись, — она мне рассказала: —

Вхожу к ней утром. Вижу — вся в огне,

И говорит, — как раз канун был бала, —

«Я видела прадедушку во сне».

— «Что ж?» — говорю. — «Да приходил за мною».

— «Ну, полно, — я опять, — господь с тобою!»

Перекрестила, ну, мол, ничего!

Ан — вот и сон!» Меж тем уж в ход пустили

И телеграф, и почту; до всего

Дошли и всё как должно разъяснили,

И князь Андрей скакал (о, торжество!)

Рассказывать, какие вести были

Получены им первым: в миг один

Он просиял и вырос на аршин!

Я, кажется, без очерка оставил

Вам князь Андрея? Впрочем, про него

Что ж и сказать? Себя он не прославил

Ничем, хотя честили все его;

Ни черт лица особенных, ни правил...

Милейшее был, впрочем, существо!

Княжна его хоть в шутку называла

Le prince «Tout le monde»[82], но очень уважала.

«Cette pauvre princesse, — он говорил, — как раз