И вод хрусталь синел. Девичьи руки

Ко мне тянулись. „Скинь же, — слышу, — скинь

Венок из роз, — возьми нарцисс разлуки —

Дай розы нам...“ — Роняла я с венка

За розой розу — усладить их муки.

Всё раздала... И, как свирель, звонка,

Мольба ребенка, мнится, — долетела:

„Дай мне со дна ту розу“... Глубока

Была вода. Но я ступить посмела

В эфир текучий; и по сонму вод

Всё дале, дале я — не шла, летела

За дивной розой. А она растет,

Живое солнце влажных недр. И мнится —

Спешить должна я: милый в лодке ждет.

Но рдяный свет алеет и дробится

В прозрачной влаге, и моя стопа

Невольно к очагу его стремится.

Что было после — как мне знать? Слепа,

Я обмерла у темного порога

Пречистой Розы. Кончилась тропа,

До двери доструилася чертога.

Лежала я на целинах земли,

Где Роза недоступная — у Бога.

Меня позвал ты... Отче, не могли

Мы вознестись к небесному воскрылью:

В союзе тел нам смерть приять вели».

Вновь старец их одел эпитрахилью

И, разрешив грехи, благовестил

Готовиться к блаженному усилью

Бессмертной Вечери; сам причастил

Святых Даров и, бремя сняв печалей,

С благословеньем светлых отпустил.

Вина, веселий и своеначалий

И навиих гостин пришла пора —

Дни майской розы, праздники Розалий.

Несут невеста и жених с утра

На кладбище цветочные корзины;

Погасло солнце — хоровод, игра,

Семейный пир в венках. Уж в домовины

Живые шлют гостей. Приспел конец

Веснянкам. У невесты вечерины:

Идти заутра деве под венец.

Венцами две хмельных лозы согнуты

И белой повиты волной овец —

И в храме на чела легли. Задуты

Светильники; лишь в свадебный покой

Дан факел. Двери за четой примкнуты.

Какая мощь пахучая, какой

Избыток роз в опочивальне душной!

Желаний новых негой и тоской

Они болеют. Тению воздушной

Меж ними та, что накликал монах;

Но всё равно душе, всему послушной.

Им кажется, что в дальних, ранних снах

Себя Мариею и Феофилом

Они встречали. В пурпурных волнах

Ведется ныне челн чужим кормилом.

Скупая грудь рассеклась и приют

Неведомым открыла, многим силам.

Друг друга знают, и не узнают;

Но тем жадней друг друга вожделеют, —

Как будто в них из брачной чаши пьют

Мирьяды разлученных душ... Хмелеют

Забвением и, вспоминая вновь

Любимый лик иль имя, веселеют

Разгадкой нежной. Но глухая кровь,

Как вал пучин, покроет их и смоет

С души безумной кроткую любовь,

И вдаль умчит, и на зыбях покоит,

Безликих, слитых с пеною морей;

То разлучит в две силы, то удвоит,