Лаки беспрекословно обратился в слух, а Кай неожиданно ощутил укол своеобразной учёной ревности — уже и не ожидал встретить у себя такой рудимент. Как, просто так, за здорово живёшь, поделиться с каким-то проходимцем неопубликованным научным открытием? В далёком Юрбурге Кай никогда идеями не делился.

Однако, здесь Эр-Мангали, не Юрбург. Да и цели перед экспедицией с самого начала стояли сугубо прикладные, а вовсе не научно-теоретические, но главное: от полноты отчёта Лаки будут зависеть судьбы людей...

Кай собрался с мыслями и стал их вкратце излагать.

8

Потом прибыла вызванная ими малая шахтёрская клеть, ведомая словоохотливым юношей Мадом. Пока поднимались на средний уровень, к Стэнтону, и Кай, и Смит сосредоточенно молчали, а вот Лаки понесло. Чего он только не наплёл впечатлительному зануде! Возможно, это была реакция на свежепережитое унижение, или на предстоящее унижение у Стэнтона, но в продолжение подъёма бывший начальник экспедиции только и рассуждал, что о страшных зомби, которые прибрали к рукам всю 'Особую штольню', а если их не остановить, они скоро будут везде по Ближней шахте.

— Представь, Мад: эти твари сидят в вентиляции. Там, в Особой штольне. Если, не приведи Космический Разум, выберутся, то куда побегут? Сперва по 'Особой штольне', дальше сворачивают в квершлаг и — гляди-ты: выбегают в тот шахтный ствол, по которому ты водишь клети. Прикинь! Что ты будешь делать, если вместо живых пассажиров к тебе подсядет парочка зомбяков? Отстреливаться? Да у тебя, поди, и пистолетика нет!

— Против излишне приставучих пассажиров у меня есть электрошокер, — Мад вынул из кармана куртки яркую игрушку. — Как-то меня здесь чуть не изнасиловали, пришлось на него потратиться. Помогает. После хорошего удара током уже никому ничего не хочется.

— Так то против живых помогает! — хихикнул Лаки. — А если мертвяк пристроится? Что ты ему сделаешь шокером — в чувство приведёшь? Нет, малыш, признай: против зомби ты ничего не сможешь. И мой тебе совет: покупай сразу...

— Пистолет?

— Да нет, бластер. Нет спору, и пистолет полезное дело, — молол белобрысый языком без костей, — но на этих тварей без бластера никак. Пули им — что вишнёвые косточки. Я всю обойму извёл — никакой реакции. А уж последнее дело, я вам скажу — еврейские револьверы, вот как 'менора' у моего друга Майка. С его 'менорой' безопасно только в русскую рулетку играть, особенно если её заряжать тоже по-еврейски. Что, Майк, не согласен? Да я шучу, шучу...

Временами казалось, что Мад и Лаки просто-таки поменялись ролями.

А главное, рассказать о зомби Маду раньше, чем Стэнтону — это далеко не самый вежливый номер. Хоть бы кому другому, но этакому балаболке! И главное, потребуешь от Лаки заткнуться — только добавишь веса его россказням. Хитёр, белокурая бестия!

Что оставалось Каю со Смитом? Загадочно улыбаться в знак того, что Лаки неудачно шутит, и думать-таки о своём. То есть, в чём именно стоит убедить начальника главной шахты, на что его сподвигнуть, и чем так впечатлить, чтобы убедился и сподвигся.

Впрочем, для создания впечатления предостаточно двух трупов и раны у Смита, наскоро заклеенной найденным в кладовых квершлага антисептическим пластырем, и всё же кровоточащей.

Когда малая шахтёрская клеть вползла на средний уровень шахты, Смит показал Лаки за спиной Мада крепкий охраннический кулак.

— Да пошутил я! — извернулся Лаки. — К тому же наш уговор касался только разговора у Стэнтона. Вот его я намерен соблюдать.

— Посмотрим, — сказал Барри.

— Куда я денусь, — вздохнул бывший начальник, — если что, вы мне заодно и разговор с мальчишкой на подъёмнике припомните. А я в экспедиции, так получилось, больше не в большинстве.

9

Разговор с Ральфом Стэнтоном обещал быть чудо как короток. Краткости способствовал и характер начальника шахты, и рана Смита, которую надлежало спешно показать медикам. И всё же участники экспедиции, как могли, расширили время, чтобы успеть сообщить главное.

Общую картину происшедшего обрисовал Смит: где были, что видели, с чем схлестнулись, кто погиб, кто получил рану, и каким образом. После этого с ксеноисторическим экскурсом в прошлое Сида, Эр-Мангали и 'Особой штольни' выступил белобрысый 'Кай Гильденстерн'. Передал он слово в слово всё то, что ему перед подъёмом наговорил настояший Кай, так что слушать было не интересно. Другое дело — смотреть мимический и пантомимический 'театр одного актёра', в котором Лаки из кожи лез, чтобы предстать многознающим учёным мужем. С каким непринуждённым видом он вворачивал термины, услышанные несчастных полчаса назад.

На долю 'эксперта Эссенхельда' осталось всего ничего: дать сравнительную характеристику живых и зомбированных организмов, сообщить о наиболее явных признаках зомбификации, которые должен держать в уме неспециалист, указать на недолгий цикл зомбожизни.

Выслушав каждого, Стэнтон помолчал, хмуря тяжёлый лоб. Потом сказал с тяжестью в голосе:

— Что ж, всего этого стоило ожидать. Гадские зомби в сидском захоронении — да, это они. Я надеялся на гипотезу о хвандехварах, как на красивую сказку, которая даст Ближней шахте избавление сравнительно малой ценой. Но верил ли я в неё? Нет. Слишком много жертв для кучки распоясавшихся хвандехваров...