Шрифт:
Я моргнула.
Кинг почти не разговаривал на уроке истории на третьем уроке и посмотрел на меня всего три раза. Наша ссора мучила меня весь день, особенно потому, что я возила Бетти Сью 2.0 в школу, и она была просто мечтой. Сиденья были отделаны бледно-розовой кожей, которая сочеталась с розово-золотыми акцентами на приборной панели и рычаге переключения передач. Это могло бы быть дрянным, но это было так совершенно стильно и именно то, что я бы хотела, если бы когда-нибудь задумалась о «прокачке» своей машины.
Итак, я решила последовать совету Скелла.
Сначала, прямо перед уроком английского языка IB с Кингом на шестом уроке в тот день, я пошла в уборную и сняла трусики. Затем я изменила план урока так, чтобы половина учеников пошла в библиотеку работать над своими итоговыми работами по «Потерянному раю», а остальные остались в классе, чтобы потренироваться со мной в устных презентациях один на один в рамках подготовки к устным экзаменам IB.
Я заставила Кинга идти первым. Он едва обратил на меня внимание, когда шла к стулу, который я поставила напротив своего между столом и доской. Я не возражала.
Остальные дети, спокойно работавшие на своих ноутбуках в ожидании, не поднимали глаз, пока Кинг начинал свою презентацию.
Она была превосходной, но, конечно, он был великолепен от природы и получал одни пятерки на всех уроках, а одним из преимуществ быть любовником учительницы английского языка была возможность практиковаться в презентации с ней в постели.
Я подождала, пока он затянется примерно на минуту, и раздвинула ноги по обе стороны широкого письменного стула. Кинг почувствовал движение, его глаза метнулись вверх, прежде чем он смог поймать себя. Я почувствовала поклевку и притянула его к себе, откинув большим пальцем свободную юбку, чтобы он мог видеть верхнюю часть моих черных кружевных чулок и мою голую киску.
Он не сдвинулся ни на дюйм, но резкий вдох воздуха сквозь зубы выдал его.
Когда он снова заговорил, я провела руками по внутренней стороне бедер, дразня нас обоих, хотя я уже была мокрой.
— Сатана — трагический герой «Потерянного рая», — произнес Кинг, когда я погрузила два пальца внутрь себя, вытянула из них свои соки и накрасила ими свой клитор. — Он, несомненно, харизматичен, именно так он воодушевляет падших ангелов продолжать восставать против так называемой тирании Бога даже после их адского поражения в Ангельской войне, и он хитер, главным примером чего является его манипуляция Евой с ее яблоком. Его уверенность в этих способностях как раз и делает его слабым. Его гордость — это его гамартия, то есть она ведет к его окончательному изгнанию. — Его голос был хриплым, а дыхание неровным, пока я продолжала ласкать себя для него, плохо скрытая лишь моей партой от множества студентов. Это было нервирующее зрелище, которое заставляло кровь бурлить в моем теле. Моя кожа была слишком натянута, глазам было жарко, а дыхание было шумным. Волнение от того, что меня поймали, было приятным, но еще приятнее было осознавать, что я затронула его, и еще приятнее, когда он наклонился вперед, положив предплечья на колени, чтобы пристально посмотреть на сцену между моих бедер.
— Ирония в том, — продолжал он, — что читатель может сопереживать Сатане так, как не может Богу. Он — «множественность смыслов», «многогранное» присутствие, которое говорит о сложности основной человеческой природы. Ни один человек не является добрым или злым, и парадоксальным образом Сатана, персонаж, который традиционно должен воплощать все плохое в мире, является иллюстрацией того, насколько естественно быть в конфликте с обоими, воплощать оба. — Он сделал паузу, протянул руку, чтобы взять мой скользкий клитор между костяшками переднего и среднего пальцев и сильно сжал. Моя голова откинулась на сиденье, а он продолжал говорить, его голос заглушал все звуки, которые я подавляла, пока пережидала свой оргазм.
Я не отрывала глаз от его глаз, когда они впивались в меня обещанием, грязной подразумеваемой клятвой трахнуть меня позже его языком, зубами и руками, но, возможно, не членом, потому что я не заслужила этого после сегодняшнего утра. Мне хотелось стонать, но вместо этого я растроганно улыбнулась ему.
Он слегка поправил свои форменные брюки, откинулся на спинку кресла, засунул две костяшки пальцев в рот, чтобы отсосать мою сперму, и встал, чтобы вернуться на свое место, закончив с презентацией и со мной.
Каким-то образом мне удалось досидеть до конца урока, не вставая, потому что я знала, что на юбке моего платья осталось мокрое пятно. Кинг оставался на своем месте, пока последний человек не покинул класс после звонка, а затем, наконец, поднял голову и посмотрел на меня.
— Заткнись, запри дверь и иди сюда. Задержание начинается.
Я сглотнула, но сделала то, что мне было сказано. Опустив занавеску над дверью, я осталась стоять лицом к нему. В его гневе было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя полностью, вызывающе, под его контролем.
— Повернись.
Я повернулась.
— Не подходи. — приказал Кинг, его глаза сверкали от гнева.
Я никогда раньше не видела его в гневе. Вожделение пронзило меня насквозь, словно Купидон со своим дурацким луком наблюдал за мной с карниза моей классной комнаты.
Кинг смотрел, как я дрожу, и его глаза превратились из ледяных в жидкие. Он похлопал по маленькому столу, прикрепленному к его стулу.
— Идите сюда, мисс Айронс. — повторил он.
Мои глаза метнулись к двери в класс. Дверь была заперта, и маленькая бумажная занавеска делала свое дело, но все же кто-то мог зайти. Если бы они обнаружили, что моя дверь заперта, они бы удивились, почему. Это не было чем-то неслыханным, но, конечно, требовало объяснения.