– А где Яков? – спросил Пришельцев. Ростовцев не успел ответить, как Плякин вихрем влетел в кабинет, поставил кружки на стол и дуя на обожженные пальцы, сказал: – Юхно68 на доклад к Прокофьеву69 пошёл. Сегодня его очередь оперативную обстановку докладывать.

– Есть что доложить?– поинтересовался Александр Петрович.

– Да. Одна женщина, свидетельница ограбления в Котляревском переулке, там грека ограбили. Лапариди фамилия. Узнала одного из налётчиков. Она ездила в гости на хутор Черников, к сестре. Та в окошко показала ей двух мужчин. Один из них был Фёдор Пилюк – известный нам бандит. Он вместе с Григорием Момотом в одной упряжке. Так вот второй, кто был с Пилюком, участвовал в ограблении.

– Надо срочно ехать в Черников и брать этих гадов! – воскликнул Плякин.

Пришельцев покачал головой: – Группа Пилюка и Момота – это практически воинское формирование. Это бело-зелёная банда численностью больше тридцати сабель, разбросанная по разным хуторам и станицам. Днём они сидят дома как мирные жители, а ночью идут на разбой. Правда, есть информация, что они не гнушаются и дневными грабежами

– Лапариди ограбили средь бела дня, – кивнул Ростовцев.

– Ночью верховому попасть незаметно в город практически невозможно. Сразу нарвёшься на патруль. Они пробираются сюда днём, спокойно как простые обыватели, причем, я уверен, идут порознь. Совершив преступление, они пережидают где-нибудь неподалёку. На следующий день раскидывают награбленное по скупщикам и пустые возвращаются в банду. Затем через некоторое время доверенное лицо собирает деньги и передаёт их бандитам, – сказал Лавр, – вы барахолку и скупки отрабатывали?

– Да – неуверенно сказал Плякин, – спрашивали, кто приносил золото.

– В такой ситуации, когда в городе за сутки совершается до пятнадцати преступлений, – Лавр закурил, – надо действовать по-другому.

Ростовцев и Плякин заинтересованно, а Пришельцев с поощрительной улыбкой, смотрели на него, ожидая продолжения.

– Необходимо взять подробный список похищенного, желательно с детальным описанием, и, зайдя в скупку, проверить все имеющиеся золотые изделия. Таким же образом и на рынке. При обнаружении и опознании потерпевшими своих вещей, действовать дальше. Я человек в городе новый, ещё не примелькался. Дайте мне список, завтра пройдусь.

Ростовцев сунул руку за пазуху и протянул ему сложенный вчетверо замусоленный листок. Лавр взял его и, пробежав глазами, покачал головой: – С такой описью, Семён Георгиевич, вы ничего не найдете! Золотая, толстая цепочка, заколка для волос с камнями, браслет очень красивый. Друзья! Так вещи не описывают. Очень красивый! У каждого свое понятие о красоте!

– Хозяйка сказала, что там застёжка в виде львиных морд, друг с другом зубами сцепляются, – растерянно сказал Ростовцев.

– Так и надо писать! – наставительно ответил Лавр и широко улыбнулся, ребята ему определенно понравились.

– Время уже позднее, наверное, Юхно мы уже не дождёмся. Будем собираться по домам, – сказал Пришельцев – у меня две комнатки на Соборной. Небольшие, правда, но ничего, как-нибудь разместимся.

– А, давайте, Лавр Павлович, ко мне! У нас комната здоровущая и диван кожаный с подушками есть! – предложил Плякин, – и мамка ещё обещалась шурубарков70 с сыром налепить!

– Вот ведь буржуйская морда! – смеясь, сказал Ростовцев, – шурубарки он, видите ли, кушать изволит!

– Идёмте, – Плякин ухватил Лавра под руку и уволок за собой.

Мама Василия, Мария Егоровна, радушно встретила гостей и действительно приготовила шурубарки с сыром и мясом. Когда сели за стол, она достала штоф и налила две рюмки. Василий потянулся к водке, но мать строго сказала: – Я те счас по рукам! Это мне и Лавру Павловичу, видишь, человек с дороги.

Было заметно, что Лавр очень понравился Марии Егоровне. Перед сном они вышли перекурить во двор.

– Василий, а откуда у тебя австрийская шинель?

– Как шинель? – огорчился Плякин, – вот ведь стерва базарная! Сказала, что это самое настоящее английское пальто! Я его на ботинки свои сменял, в одних сапогах остался!

– Не переживай! Это офицерская шинель, она очень хорошая, не хуже пальто будет, – улыбнулся Лавр.

***

На берегу Осечки71 четверо мужчин жарили на ивовых прутках рыбу.

– Рыбку пожарить, да бабу похарить, вот две радости и остались, – сказал одутловатый мужчина с белёсыми, почти невидимыми бровями и маленьким пухлым мокрогубым ртом.

– Да нет, Гриша, – ответил крепкий мужик, с костистым лицом, – есть ещё одна радость, краснопузым салазки загнуть, – и искоса глянув из под густых бровей на соседа справа, спросил – верно, я говорю, Пётр Семёнович?

Воропаев ничего не ответил и молча пошевелил палкой угли.

– Василий, расскажи, как грека сработали. Что взяли, кому сдали, когда деньги будут? – спросил любитель двух радостей.

– Взяли мы, Григорий, 30 червонцев золотых и бумажками 450 карбованцев. Женскую накидку меховую я бабе своей подарил, пусть порадуется, а шубу с воротником бобровым Петруха дядьке своему отдал, у которого мы отлёживались, – ответил молодой курносый парень со светлыми, расчесанными на прямой пробор сальными волосами.