Командир БТБ капитан 1-го ранга Вит Александрович Наделяев был своеобразным человеком. Во время войны он служил в заградотряде и расстреливал наших пехотинцев за отступление без приказа. Затем он был в нашем училище командиром роты на паросиловом факультете. Курсанты переиначили его фамилию на «Негодяев». Когда он бывал дежурным по училищу, все начинали понимать, какой это был ужас, когда Русь находилась под татаро-монгольским игом. Не знаю, кто он был по национальности, но на Чингиз-хана был похож. После училища он служил на Северном флоте флагманским механиком дивизии, был снят за аварийность и вот оказался здесь.

С утра Наделяев расписывает личный состав в наряды, караулы, на уборку, чистку картошки, уход за кораблем, строевые и политические занятия, и оказывается, что заниматься перезарядкой некому. Льва Максимовича Наделяев не признавал не признавал, даже не смотрел в его сторону. Меня он, вроде бы, слушался, но явно ненавидел. Его здорово задевало, что капитан 3-го ранга дает указания ему, капитану 1-го ранга. В подчинении он находился у начальника технического управления флота Ивана Александровича Заводского. После второй стычки с Наделяевым я позвонил прямо из каюты Заводскому, сказал, что Наделяев открыто саботирует перезарядку, и попросил его наказать. Заводской тут же объявил ему строгий выговор, и Наделяев стал как шелковый.

Закончилась его служба тем, что однажды, год спустя после описываемых событий, во время подъема флага построенный на палубе «Ленинграда» личный состав БТБ не ответил на приветствие. На флоте это чрезвычайное происшествие. Созданная комиссия установила, что Наделяев своим тиранством довел беспредельно терпеливых матросов до неповиновения. Больше мы его не видели.

Итак, подчинив себе Наделяева, мы занялись составлением пооперационного графика, проверили обеспеченность каждого действия документацией, инструментами, оснасткой и сменными деталями вплоть до мельчайших шайбочек. Приятно вспомнить, что с шайбочками все было в порядке. Лев Максимович заранее поручил офицеру своего отдела Николаю Александровичу Голикову разобраться и навести порядок в материально-техническом обеспечении перезарядки. Тот изучил технологию, разыскал все инструменты и детали, велел положить их по полочкам так, чтобы для каждой операции можно было подать в отсек ящик с полным набором всего необходимого. Прекрасный пример добросовестности. Голикова отличала еще одна черта – жизнерадостность. Он всегда был приветлив, в любой обстановке не терял бодрости духа.

Личный состав занялся тренировками и расконсервацией перегрузочного оборудования. В ящике с самым дорогим и точным наводящим устройством обнаружили металлическую стружку и гвозди, попавшие туда по небрежности поставщика.

Затем мы приняли экзамены у начальников монтажных смен.

Во время проработки технологии перезарядки была обнаружена первая серьезная неувязка. По документации требовалось проверить свежие технологические каналы на герметичность гелиевым течеискателем. До этого и, как оказалось, после этого подобные проверки выполнялись на заводе-изготовителе активных зон, и эта работа не была знакома ни судостроителям, ни, тем более, флоту.

Я попросил течеискатель и моряка, знакомого с его использованием, у начальника ПМ-6 Яна Петровича Вукса. Мы с ним были знакомы по училищу, он учился на младшем курсе в классе, где я был помощником командира взвода. Ян Петрович пришел в училище доучиваться после фронта, был старше нас, имел звание старшего лейтенанта. Еще он обладал сладчайшим тенором и с большим успехом исполнял на концертах самодеятельности романс «Как соловей о розе».

Течеискатель быстро доставили на палубу ПТБ вместе с будкой, в которой он был смонтирован. Но еще нужен был пенал, в котором вакуумируются испытываемые технологические каналы. Пенал нашелся в подготовленном к сдаче хранилище свежих каналов на берегу. Строители его ни в какую не хотели отдавать, пока я не позвонил в Североморск своим друзьям из отдела капитального строительства. Первые сутки дело не шло, пока не догадались продуть пенал азотом. Оказывается влажные емкости невозможно вакуумировать. Проверяли каналы более 10 суток и еле-еле успели закончить во время.

В эти же дни я пытался установить контакт с личным составом лодки. Командир Марин, как я уже писал, уехал к новому месту службы. Новый командир, Владимир Федорович Першин, был в море на стажировке. Старшим на лодке был замполит, который пропадал в политотделе. Да и не нужен мне был замполит, мне нужен был механик. Механиком был Владилен Константинович Милонов – электрик, закончивший академию. Только в это время у него был запой. Его распорядок дня был таким: с 0 до 2 часов ночи он проводил тренировки с личным составом по управлению главной энергетической установкой. После двух на лодку приходили рабочие, и он отпускал моряков спать, а сам начинал «врезать», как там выражались. Шутили, что он проверяет себя на герметичность наливом до бровей. Закусывал корочкой черного хлеба (единственная еда за сутки) и ложился спать до 0 часов. Спал он по стойке «смирно», как часовой у знамени: пятки вместе, носки врозь, руки по швам. Добудиться его было невозможно.

Я пошел к помощнику флагманского механика бригады В.А.Рудакову и сказал, что не хотелось бы ябедничать, но мне нужно, чтобы экипаж лодки по нашей команде промывал контуры, поднимал и сбрасывал давление в них, дренировал воду, дифферентовал лодку, нес вахту на пульте и т.д. А разговаривать не с кем, подавать команды некому. Или сиди на лодке сам, или наведи порядок. Рудаков предпочел навести порядок. С Милоновым расправились очень строго: перевели в учебный отряд, а оттуда вскоре демобилизовали. Временно назначенный командиром БЧ-5 Калинцев очень старался и всегда был под рукой. По этой линии мы больше бед не знали.

Проблемой оставался гайковерт. Приспособить имеющиеся гидравлические ключи мы не могли, так как лодочный подпиточный насос был в разобранном состоянии в ремонте. Гайковерт из Северодвинска вместе с другим имуществом ожидался 1 июля, а отворачивание гаек крепления крышки реактора – одна из первых операций, и перенести ее на более поздний срок мы никак не могли. Начали изобретать, но как-то все не получалось. Потом меня осенило, и я предложил вынуть из гидравлического ключа головку, которая надевается на гайку, приварить эту головку к баллону из-под кислорода, а сверху приварить кусок рельса. Изготовленный таким образом ключ приводить в движение подъемным краном через систему блоков и тросов. Начальник монтажной команды Виктор Борисович Костылев подхватил эту мысль, тут же все вычертил, сбегал на ПМ-6, и через день мы были во всеоружии.