Известно, что каждый корабль обладает магнитным полем. Еще стоя на стапеле при постройке, он намагничивается за счет земного магнетизма. На это физическое поле корабля настраиваются электромагнитные взрыватели мин и торпед. По магнитному полю может быть обнаружена подводная лодка. Еще со времени войны был заведен порядок, по которому у кораблей перед выходом в море проверяется уровень магнитного поля. Если он выше нормы, корабль размагничивают на специальной станции. Но в море магнитное поле опять начинает расти, и для приведения его в норму корабли оборудуются размагничивающими устройствами. Эти устройства довольно энергоемки, и чтобы снизить расход энергии на размагничивание, на корабле стараются использовать как можно больше немагнитных материалов, таких как: пластмасса, древесина, алюминиевые сплавы, хотя по прочности они значительно уступают стали.

На некоторых трофейных немецких лодках обшивка ограждения рубки была выполнена из маломагнитной стали, но немцы сами от нее отказались, так как эта сталь буквально таяла от электрохимического взаимодействия с обычной сталью остального корпуса лодки.

Поэтому настоящей сенсацией стало сообщение о том, что наш «Прометей» первым в мире, обогнав немцев и американцев, разработал маломагнитную сталь, пригодную для судостроения.

Прошло три года и в легких корпусах лодок стали появляться сквозные трещины. Доковать лодки стало мучением: пока заваривали одни трещины, раскрывались другие. Вскоре стало ясно, что легкие корпуса превращаются в решето, и «маломагнитка» не годится для применения в качестве конструкционного материала.

Стали разбираться и выяснили, что маломагнитность у этой стали была достигнута за счет создания такого сложного сплава, что его кристаллы оказались нестойкими к внешним воздействиям. Трещины образовывались от всего: от тепловых напряжений при сварке, от вибрации корпуса, от ударной волны и даже от гибки перед установкой на корпус. «Маломагнитка» оказалась очень нестойкой к коррозии. Стоило появиться малюсенькой царапине, как в морской воде возникала электролитическая пара, и царапина быстро превращалась в сквозной свищ.

Вообще-то любая сталь подвержена коррозии, этому мировому злу. Долговечнее та сталь, коррозия которой носит общий характер, распространяясь по всей поверхности. Такая сталь за 20 лет равномерно утоняется на полмиллиметра, а при хорошем уходе и того меньше. «Маломагнитка» же страдала местной коррозией, от которой спасенья нет.

Пытаясь уменьшить коррозию, на корпусе устанавливали множество цинковых протекторов, и для их крепления приваривали стальные шпильки. Противогидролокационное покрытие крепилось на корпусе множеством приваренных к нему банок. Таким образом, нестойкую к сварке сталь испещряли густой сетью сварных швов.

Я составил доклад о состоянии корпусов подводных лодок и о необходимости замены «маломагнитки» на обычную сталь.

Наши органы кораблестроения и промышленность встретили это предложение в штыки, но вынуждены были ознакомиться с проблемой и дать свой совет.

Они предложили нам «лечить» сталь путем упрочения поверхности дробеструйной обработкой. Такое предложение можно реализовать только при постройке лодки, когда корпусной лист, движущийся по конвейеру в заготовительном цехе, проходит дробеструйную обработку, будучи еще цельным и плоским. На корабле же, в составе легкого корпуса, где все листы изогнуты, скреплены корабельным набором, обклеены покрытием и сформированы в тесные объемы, предложение было неосуществимо. Кроме того, ясно было, что эта мера дает временный эффект и может оттянуть процесс разрушения стали на месяцы, а нам нужны были десятки лет.

Мы потребовали собрать совещание. Оно состоялось в Ленинграде, в ЦНИИ «Прометей». Руководил совещанием заместитель министра судостроительной промышленности Артемий Александрович Хабахлашев. Участвовали: заместитель Главкома В.Г.Новиков, начальник Главного управления кораблестроения (ГУК) вице-адмирал Владимир Александрович Фоминых, начальник 1-го главка Минсудпрома Павел Александрович Черноверхский, директор «Прометея» Капырин.

Первый докладчик, главный инженер «Прометея» Игорь Васильевич Горынин, превозносил «маломагнитку», оперируя наукообразной фразеологией и обращаясь к щедро развешанным графикам и таблицам. Он явно хотел «выехать на кривой», как говорят в таких случаях. Недостатки «маломагнитки» он замалчивал, порочащую информацию пытался представить как недоброкачественную.

Затем выступил крупный ученый-кораблестроитель Фирсов из ЦНИИ им.Крылова. Лейтмотивом его выступления были преимущества кораблей с малыми магнитными полями. О конкретных корпусных материалах он благоразумно умолчал.

Следующим докладчиком был я. Я нарисовал бедственную картину состояния легких корпусов лодок, на которых применена «маломагнитка». У нас уже появились такие лодки, которые в базе постоянно поддувались с берега воздухом низкого давления, иначе их осадка за сутки увеличивалась бы на метр. Попросту говоря, лодки тонут у пирсов. Затем я сказал, сколько нужно времени и денег, чтобы отремонтировать маломагнитный корпус одной лодки, как будут загружены заводы и доки, какова окажется боеготовность соединений лодок. Чтобы выйти из тупика, я предложил в течение пяти лет на всех лодках по очереди заменить «маломагнитку» на традиционную сталь, совмещая эту работу с ранее запланированной модернизацией ракетных комплексов на этих лодках.

Представители военно-морской науки Н.С.Соломенко и М.М.Четвертаков отмалчивались, выжидая, чья возьмет. Правда Четвертаков, мой наставник в академии, в перерыве похвалил меня за доклад.

Неожиданная поддержка пришла от главного инженера северодвинского судостроительного завода Ивана Михайловича Савченко. Он сказал, что на заводе с «маломагниткой» измучились, так как ее нельзя ни варить, ни гнуть, ни резать. Если она еще и ненадежна, нужно немедленно снимать ее спроизволства.

Выступили еще человек семь из команды Горынина. Они яростно тыкали указками в свои графики, доказывая превосходные качества «маломагнитки» по результатам своих опытов.