Кто знает, скольким ученым стоило жизни их стремление к истине, к познанию непознаваемого, к открытию неведомого!

Кипучая энергия и возвышенные чувства переполняли мое существо. Мое лицо, видно, выражало такую степень возбуждения, что редкие прохожие с удивлением оглядывались на меня.

Я бы наверняка не ощущал под собой ног от пьянящего восторга, если бы мороз постоянно и строго не напоминал мне о них.

В институт я вернулся поздно. У его ворот стояло необычайно много машин, во дворе суетились и возбужденно переговаривались люди. Сердце заныло от смутного предчувствия беды, и я прибавил шагу.

— Что случилось? — спрашиваю я у взволнованно бегущего молодого человека.

Он, не ответив, промчался мимо.

— Что случилось? — спрашиваю у другого, открывающего дверцу машины.

— Ты что же, ничего не знаешь? — удивился тот, запуская мотор.

— Что случилось? — задохнувшись, подбегаю я к группе сотрудников института, понуро стоящей во дворе.

Молчание. Даже не посмотрели в мою сторону.

— Вы что, оглохли? Что случилось, я спрашиваю? — ору я, не в силах сдержать ярости.

— Потише, друг! — хмуро проговорил один из них и, взяв меня под руку, отвел в сторону. — Ты что, не слышал? Академик погиб.

— Как это — погиб?

— Все очень просто. Он пошел в гостиницу пешком. С карниза одного из домов сорвалась сосулька и упала ему на голову. Скончался на месте.

— Невероятно!

— Ты прав, это и вправду невероятно, — горько вздохнул он и отошел к своим товарищам.

Какие чувства завладели мной тогда? Отчаяние? Страх? Безнадежность? Позже я пытался вспомнить свое состояние, но безуспешно. Все начисто стерлось в памяти. Видно, в ту минуту я совершенно отключился.

Потом я и Сергей сидели в небольшом ресторанчике на берегу Дубны. Я не помню, как мы встретились друг с другом. Может, он увидел меня и подошел? А может, это я окликнул его или просто бросился к нему навстречу?

Помню лишь одну фразу, сказанную Сергеем:

— Пойдем выпьем по стаканчику, не то я свихнусь!

— Представляешь? Обыкновенная сосулька, — доносится до меня девичий голос от соседнего столика.

— Говорят, он был крупнейший ученый! — отвечает парень и наливает в стакан лимонад.

— И чего это ему вздумалось идти пешком? Поехал бы на машине — ничего бы и не случилось! — тянет другой парень.

Не разобрать, как это сказано: то ли с насмешкой, то ли с горечью раздосадованного человека.

Сергей молча уставился в пол.

В памяти невольно всплывает одна история. Дядя снял крышку с улья, заледеневшего от внезапного мороза, и вытащил пустые соты. А в ящике осталась целая гора пчелиных трупиков. Я невольно представил, сколько мертвых мыслей, подобно погибшим пчелам, осталось в голове академика.

Озноб прошил мое тело. В сердце вонзились холодные клешни.

— Давай уйдем отсюда! — чуть ли не молю я Сергея.

Он растерянно взглянул на меня, не сразу поняв, в чем дело. Потом обвел взглядом ресторанный зал и резко поднялся со стула.

— Ты не говорил так, когда любил меня, Нодар!

— Вполне возможно, но это вовсе не означает, что я так не думал, не переживал того, что так мучает меня сейчас.

— Это не страшно, пройдет время — и все изменится. Обязательно появится, если уже не появилась, девушка, которая поставит с головы на ноги всю твою нынешнюю философию. И ты опять сделаешься таким же энергичным и веселым, каким был ну хотя бы еще год тому назад. Глаза твои снова наполнятся теплом, вниманием и любовью, как в былые времена, когда мы впервые встретились с тобой.

— О нет, дорогая ты моя Эка! — горько усмехаюсь я. — Такое, увы, больше не повторится.

Я лгу.

Лгу безбожно.

Но… невольно. Я не повинен в этой лжи. В ту самую минуту, когда я произношу эти слова, я абсолютно уверен, что никогда больше не смогу никого полюбить.

Может, два эти события, похожие друг на друга как близнецы, и сломили меня? Может, пройдет немного времени, и радость, вера в будущее и надежда вновь возвратятся ко мне?

Нет, нет, поверить в это невозможно.

И все же я лгу.

Все предрешено заранее.

Через каких-нибудь сорок четыре дня, то есть тридцатого августа, я познакомлюсь с одной девушкой, познакомлюсь в поезде.

Еще сегодня я даже представить не могу этого, да и как представишь? Ведь я никогда не видел ее раньше. И не увижу… до утра тридцатого августа.

Так решила судьба, наша встреча неминуема. Это случится тридцатого августа — не раньше и не позже.

Иностранный физик, которого я сопровождал в его поездке по Батуми, через два дня отправился теплоходом в Ялту.