Отар насмешливо прищурился, вытащил из кармана правую руку, вынул изо рта сигарету, отбросил в сторону и весело спросил Тамаза:

— Хочешь, покажу класс?

И двинулся на парней. Безобразно кривляясь, они кружились вокруг девушки. Отар ударил одного из них по руке.

Стало тихо. Хоровод тут же распался. Испуганная девушка воспользовалась моментом и убежала.

— У вас что, ни матери нет, ни сестер?.. — вполголоса начал Отар.

— А ты кто такой? — заскрежетал зубами стоящий против Отара бритоголовый парень.

Отар краем глаза заметил, что сбоку готовится нанести удар мускулистый парень в белом свитере. Он стремительно отступил на шаг и резко взмахнул левой рукой. Отар был левша. Парень в свитере отлетел к стене. Бритоголовый бросился на Отара, Отар уклонился и нанес потерявшему равновесие парню удар в подбородок справа, а потом добавил слева. Бритоголовый рухнул на колени. Двое других кинулись наутек. Их примеру последовал и парень в белом свитере. А бритоголовый стоял на четвереньках, тщетно стараясь встать на ноги. Отар спокойно вынул сигареты и закурил. Немного погодя бритоголовый неуверенно поднялся с колен и, спотыкаясь, побрел по улице. Он не произнес ни слова. Не побежал, как его приятели, — бежать не было сил.

Тамаз одобрительно похлопал друга по плечу.

— И все-таки это не выход, — добавил он.

— А в чем же выход? — засмеялся Нижарадзе.

— Это напоминало сцену из американских боевиков. А если бы ты не был боксером? Если бы они одолели тебя? Что тогда?

— Опять ты за философию. — Отар оперся о плечо друга. — Голова кружится, будто обессилел сразу.

— Не надо было пить.

— Я и раньше выпивал. Нет, с завтрашнего дня принимаюсь за тренировки. Восемь месяцев даже не разминался.

Отар сделал несколько шагов и снова повис на Тамазе.

— Что я так выдохся от двух ударов?

— Переволновался, наверное. Брось сигарету.

Слабость быстро прошла, силы вернулись к Отару.

Внезапно на всей улице погас свет, она погрузилась во мрак. Отар задрал голову — яркие звезды усыпали небо.

— Завтра будет дождь, — неожиданно решил он, продолжая путь.

Тамаз задумчиво следовал за ним.

Идущего в аудиторию Тамаза Яшвили догнал тщедушный доцент.

— Уважаемый Тамаз, не забудьте о Георгадзе, заведующего кафедрой очень беспокоит его судьба.

Яшвили молча покосился на маленького, смешно семенящего доцента, поправил очки и пошел дальше.

У двери аудитории толпились студенты. Увидев преподавателя, они разом смолкли. Не здороваясь, Тамаз прошел мимо них в аудиторию. Сегодня, в последний день учебного года, его ждали срезавшиеся на экзаменах студенты. Вот и заканчивается его пребывание в Строительном институте. Завтра он переходит в Институт прикладной математики.

Тамаз сел за стол и задумался. Нелепо завершилась его педагогическая деятельность. Он как будто предвидел такой исход. Не случись даже этой истории с завкафедрой, он бы все равно долго в институте не продержался. Отношения между студентами и преподавателями строятся на определенной дипломатии, от которой он бесконечно далек.

Представив, что его ожидает через несколько минут, Тамаз невольно заерзал на стуле. На душе сделалось муторно. Там, за дверями, собралось семнадцать студентов, умудрившихся срезаться по два раза! Он отлично знал, что среди них не найдется ни одного, кому бы, пусть с натяжкой, можно поставить тройку. Зато за каждого ходатайствовало не меньше трех человек.

Безусловно, в последний день своей педагогической деятельности Тамазу ничего не стоило поставить каждому тройку и тем самым ублаготворить всех — студентов, их покровителей и, заодно, деканов, считавших, что плох преподаватель, в чьей группе есть хотя бы один неуспевающий. Тамаз мог вызвать студентов по одному, написать в зачетку «удовлетворительно» и расписаться. Вот и все.

Дверь аудитории приоткрылась, и в щель просунулась голова, а затем обладатель ее нерешительно протиснулся в зал.

Тамаз Яшвили отрешенно поглядел на него.

— Разрешите? — почти шепотом спросил студент.

Тамаз не ответил, разглядывая угловатого, нескладного юнца. Не дождавшись ответа, студент смешался, не зная, что делать, повернуть обратно или остаться. Наконец он осторожно попятился назад.

— Заходите все! — неожиданно крикнул Тамаз.

Двери распахнулись. Студенты робко, на цыпочках проходили в аудиторию и бесшумно пробирались к задним столам, подальше от преподавателя. Какая несвойственная им робость!