– - Все равно. Нехорошо как-то... Не по-людски...

– - У нее враги были?
– - Ноги Артюховой, полные, аппетитные, с ровными, округлыми коленками, следователю понравились.
– - Я имею в виду -среди воспитанниц.

– - Хватало, -- тяжело выдохнула Артюхова.
– - Она же претендовала на роль бугра зоны. Возраст для колонии солидный -- почти восемнадцать лет, скоро на взросляк переводиться, большой срок судимости, частые отсидки в ДИЗО, явное противопоставление себя воспитателям и вообще сотрудникам колонии, ореол блатной со связями на воле, дружки -- по ребячьим колониям. Ну что еще?.. Ах да -- попытка создать иерархию: с пацанками, чушками и так далее. Шестерок вокруг нее хватало.

– - А враги?
– - настоятельно спросил следователь.

– - Если по-большому, то, пожалуй, Спица... то есть воспитанница Спицына, -- задумчиво произнесла Артюхова.
– - Могли, конечно, и обиженные быть, кое-кого она как-то избивала, но чтоб так отомстить...

– - Спицына, вы говорите, -- записал фамилию следователь.

– - Да, она тоже претендовала на роль бугра, но делала это похитрее, не так явно. С Муркой... извиняюсь, Исакевич, у нее неминуемо и без того произошла бы разборка.

– - Все правильно, -- кивнул следователь.
– - Двух вожаков у стада не бывает.

Грибанова оттолкнулась руками от стола, вскочила с отъехавшего кресла, прошлась в угол комнаты и назад. Стоя спиной ко всем и глядя на контрольно-следовую полосу, по которой гуляли толстые грачи, недовольно проговорила:

– - Стадо -- у свиней. А здесь -- люди. Пусть даже и заблудшие. Никакой речи о буграх и шестерках быть не должно. Мы всегда это вытравливали каленым железом. И не зря нашу колонию всегда звали красной...

– - Или сучьей, -- со знанием дела вставил следователь.

– - Да, или сучьей, -- гордо сказала Грибанова, хорошо понимающая, что в этом зэковском термине -- скорее бессилие перед властью в колонии, чем издевка.
– - А эти последние веяния...

Она резко обернулась и начала говорить одной Артюховой:

– - Эти послабленческие веяния -- только от нашей вялости, бесхарактерности и всей этой гадости, что называется демократией и которую несет оттуда ветром, -- пальцем показала она в окно, за забор колонии.
– Демократия в российском варианте -- это вседозволенность, бардак, развал, упадок нравов и как следствие -- та яма, в которую мы все погрузились...

– - Да, вот еще, -- прервал горячую речь Грибановой следователь, -среди воспитанниц есть такие, кто сидит за убийство?

Злой взгляд Грибановой наткнулся на скучающее лицо следователя. Ей он не подчинялся и мог не сидеть истуканом и выслушивать великие мысли.

– - Есть, -- обиженно ответила Грибанова, вернулась на свое место, грузно села и тут же подвинула по лакированному столу три папки в сторону следователя.

Тот ловко перехватил их, вскинул удивленные глаза, но спросить ничего не успел.

– - Вообще-то убийц -- четыре, сказала она то, что следователь, видимо, уже знал.
– - Но одна -- детоубийца. Она... она своего ребенка в роддоме задушила... Но она девочка тихая...

– - А эти?
– - открыл верхнее личное дело следователь, и на него с фотографии свирепо взглянуло округлое азиатское лицо: щели вместо глаз, плоские скулы, сплющенный нос. Если бы не знал пола, подумал бы, что мужчина.

– - По-разному, -- уклончиво ушла от ответа Грибанова, посмотрела на часы, из тесной камеры которых вот-вот должна была вырваться на волю кукушка, и подняла с места Артюхову и подполковника-режимщика: -- Пора вести воспитанниц на обед.

Те пошли из кабинета с облегчением. Первым -- подполковник, который женщин вообще считал недоразумением жизни и никогда, и ни при каких условиях дорогу им не уступал. За ним -- хмурая, осунувшаяся Артюхова.

Пристальные глаза следователя проводили ее широкую крестьянскую спину до двери, ощупали плотные ягодицы, бедра, которые чуть ли не рвали при ходьбе измятую сзади юбку цвета хаки, скользнули к пяткам и с недовольством наткнулись на закрывшуюся створку двери. Нет, в колонии ему уже определенно нравилось, и он даже подумал с досадой, что какое-нибудь ЧП здесь могло бы произойти и раньше.

– - Скажите, -- оборвала его мысли, бредущие где-то по двору колонии вслед за Артюховой, Грибанова, -- у вас есть версия?

Говорить следователю явно не хотелось, но и не ответить он не мог.

– - Есть... Но я бы не хотел затрагивать тему догадок. Все-таки существует тайна следствия...

– - Вы уйдете, а нам тут жить, -- укорила его Грибанова.
– - Возможно, мне самой нужно что-то предпринять?

– - Ни в коем случае!
– - Румянец со щек следователя хлынул на все лицо.
– - Ничего не делайте! У меня есть в руках нити...