…Батыр, сын Пальвана-ага недавно вернулся со службы в армии и, как говорится, не успев скинуть солдатской гимнастерки, приступил к работе в родном колхозе. Бригада, где трудился Батыр, состояла в основном из молодых парней, почти сверстников. Они убирали хлеб с полей. Работа двигалась к концу, оставалось убрать пшеницу со считанных карт. А где молодежь, там и шутки, и смех. В особенно приподнятом настроении находился Батыр. Еще бы, скоро должна состояться его свадьба! Еле дождавшись конца смены, счастливый жених объявил товарищам о предстоящей женитьбе. Тут же он вручил каждому приглашению на той. Парни наперебой стали поздравлять Батыра и с любопытством рассматривать фотографию его невесты.

Равнодушных среди молодых людей не оказалось. Каждый находил, что невеста хороша собой, очень мила.

— Да, ничего себе наш Батыр-джан, сумел отхватить этакую красавицу!

— У него губа не дура!

— Что и говорить, умеет не хуже дикобраза отыскать сладкую дыньку!

Но, к сожалению, и среди молодых людей находятся недоброжелатели. Нашелся один такой и в бригаде, который сумел испортить бочку меда ложкой дегтя.

— Ну, что ж тут особенного, что вы так восхищаетесь?! Если у отца много денег, то сыну нетрудно выбрать красавицу, — заявил верзила, стоявший поодаль.

Батыра точно ошпарили кипятком, он в миг очутился рядом с обидчиком и вцепился мертвой хваткой в ворот его рубашки.

— А ну, повтори еще раз!

Верзила не ожидал подобной реакции со стороны жениха и решил было ретироваться, но ему не удалось: в силу привычки он вновь съязвил:

— Бай-бов, а ты, Батыр, наивная душа, и в правду думаешь, что Тязегуль в тебя по уши влюблена? Не твои ли кирзовые сапоги ей приглянулись? А?

Батыр все еще не отпускал из рук ворота рубашки балагура-верзилы, и по всему было видно, что дело может закончиться большим скандалом. Поэтому парни поспешили их разнять.

Удивительнее всего было то, что у верзилы нашелся единомышленник — маленького роста, невзрачный парнишка:

— Напрасно ты горячишься, Батыр, ведь даже глупцу ясно, что Сенем-ханум даром свою дочь ни за что не отдаст!

Батыр вконец растерялся, как вдруг за него вступился бригадир, обратившись к спорящим:

— Ну, что вы тут раскричались, откуда у вас такие сведения? Отчего же тогда Сенем-ханум пожелала справить той у себя в доме? Если б она была приверженицей старины, тогда бы ни за что не сделала свадьбы по-современному, в доме невесты. Нет, я лично не верю, что родители Тязегуль взяли за дочь хотя бы копейку. По-моему, не надо лишнего говорить, а лучше пожелайте счастья влюбленным. Было б только побольше таких матерей, как Сенем-ханум, тогда совсем бы калымы исчезли.

На шум спорящих подошли мужчины постарше и тоже вступили в разговор. Но кто бы что ни говорил, теперь для Батыра это потеряло всякий смысл. Он стоял некоторое время в глубокой задумчивости, потом вдруг, сорвавшись с места, почти бегом направился к дому…

…Мать испуганно взглянула на вбежавшего во двор мертвенно-бледного сына.

— О, аллах! Что с тобой, сынок? На тебе лица нет…

— Это я хочу у вас с отцом спросить, какой калым вы отдали за Тязегуль?

Увидев возмущенного сына и то, как он дрожит от негодования, мать не смогла солгать:

— Ну, немного подарков сделали… чтобы уважить… мать, вырастившую такую умную и красивую дочь… А что случилось-то?

Возвратившийся с поля Пальван-ага застал мать и сына во дворе, которые продолжали громко выяснять отношения. Отец сердито окликнул их зычным голосом и заставил войти в дом.

— Постеснялись бы соседей! Это ведь только нас касается, а другим совсем не интересно. Нечего сор из дома выносить…

— А чего ты так волнуешься, отец? Это уже ни для кого не секрет! Вы ведь сами постарались меня опозорить перед всем селом! — не унимаясь, продолжал горячиться Батыр. — Я тотчас же побегу и швырну к ногам Сенем-ханум письма ее дочери, которые она мне писала почти ежедневно!

— О, люди добрые, какой же негодяй сумел вмиг разрушить наше спокойствие?! — заголосила было мать.

Отец прикрикнул на жену:

— Сейчас же прекрати причитать, женщина! — И обратился к сыну как можно спокойнее: — Ты, сынок, очевидно, забыл о наших обычаях… А потому я тебе напомню и все расскажу как есть. Нечего мне скрывать от тебя. Калым мы с матерью заплатили немалый, до сих пор в голове не укладывается, когда с долгами рассчитаемся… Ну а что делать? Не жить же тебе всю жизнь бобылем?!

— И не забывай, что Тязегуль тоже придет к нам в дом не с пустыми руками. И одежду, и обстановку в дом… — вставила мать.

Батыр понял, что с матерью ему не договориться, а вот отец должен понять его правильно. И сын начал упрашивать отца.

— Отец, я прошу тебя, пока еще не совсем поздно, пойди к ним и прямо скажи, что, мол, наш сын говорит, что ему купленная жена не нужна. А Тязегуль передай, что нам с ней надо поговорить, и причем обязательно…

Пальван-ага с женой переглянулись, ища друг у друга поддержки. Отец бессильно опустился у порога, а мать, не выдержав, залилась слезами.