Перевод А. Говберга.

Нобаткулы не знает, кто посадил здесь эти ивы. Да, этого, пожалуй, никто не помнит. Но, ничего не скажешь, место он выбрал самое подходящее, лучше не придумаешь. На самом берегу канала — тонкие гибкие ветви, словно девичьи косы, в воду упали. Ранней весной, когда другие деревья стоят еще черные, неживые, на ивах уже зеленеют первые нежные листочки. Посмотришь на них, и настроение сразу солнечное. А как луна серебрит узкие листья? И еще удивительно, даже когда ни ветерка, ивы, все равно, о чем-то шепчут, переговариваются.

А места здесь какие! До самого горизонта зеленеют хлопковые поля, расплавленным оловом сверкает под солнцем вода в широком, как настоящая река, канале. В короткие мгновения, когда не работает насос, тишина такая, что слышен стук собственного сердца. Правда, это бывает редко, а обычно днем и ночью перекачивает насосная станция воду из канала в колхозный арык. Но Нобаткулы привык к этому постоянному шуму. Он вслушивается в дробный перестук движка и остается доволен — «как гиджак поет!». Нет, ничего прекрасней этого места Нобаткулы не видел!

Сколько раз в армии, засыпая, рисовал он в воображении эту прекрасную картину. В серой от зноя дымке теряется далекий горизонт, у излучины канала ослепительно белый домик паромщика. А потом из-за крутого берега вырывается на водный простор стремительный катер с трепещущим на корме флажком, как стрела промчится мимо, и только волны тяжелым накатом бьют в берег. Тарахтение движка, шум воды, бесконечное перешептывание ив сплетаются в мелодию знакомой с детства колыбельной, и под нее приходит сон.

Два года прошло, а здесь ничего не изменилось. Так и кажется, что сейчас появится тот самый белый катер, который Нобаткулы столько раз видел во сне. Он вслушивается и уже наяву различает вдалеке шум мотора, а потом с высоты берега долго следит за степенным ходом баржи-самоходки. Нет, ничего не изменилось, разве только ивы чуть подросли да гуще стали заросли камышей по берегам канала.

А вот он изменился, здорово изменился. Нобаткулы вспоминает, каким неприветливым и тоскливым показался ему этот берег, когда он оказался здесь впервые.

…С самого детства Нобаткулы мечтал стать механизатором, как дядя; управлять могучим трактором. Ему нравился рев дизеля, нравилось ковыряться в моторе, отыскивая неполадки. После уроков, когда другие ребята играли в волейбол, он бежал в поле помогать дяде. В школе никто не знал трактор лучше Нобаткулы. Над ним иногда даже посмеивались: мол, решил всю жизнь под трактором проваляться. Но он на эти шутки внимания не обращал. «Вот закончу школу, — думал Нобаткулы, — сразу подамся в колхоз. Институт, конечно, дело хорошее, но не всем же ходить в начальниках. Кому-то надо землю пахать, а что, дело хорошее!..»

Он вспоминал дурманящий дух весеннего поля, то ни с чем не сравнимое чувство, которое испытываешь, когда лемех врезается в жирную землю, грай суматошных скворцов, которые, не боясь трактора, прилетают кормиться на пашню. Он представлял себя в кабине громадного «К-700» и сразу чувствовал прилив сил и уверенность.

Но получилось не так. Точнее, не совсем так. После экзаменов Нобаткулы сразу пришел в колхоз, и приняли его хорошо. Утверждали торжественно, на расширенном заседании правления. А вот трактора, о каком всегда мечтал Нобаткулы, не дали. Ни больного, ни маленького. Определили мотористом насосной станции. Нобаткулы вначале даже обиделся: «Тоже мне, нашли работу — кинули в безлюдные пески, воду сторожить. Что я, старик?».

Но все же он быстро освоился. Понравилось ему мечтать о будущем, глядя, как с шумом падает из широкой трубы вода в колхозный арык. Ведь если задуматься, то это благодаря его труду набирает силу хлопчатник, оживают пески. Его не забывали, каждый день приезжали или старший мираб, или сам председатель. «Как дела, дружище? Помни, ты у нас в колхозе самый главный — без воды ничего не будет!». А что человеку, кроме доброго слова, надо? Всякий раз Нобаткулы казалось, что он вырастает на целую голову. В эти минуты он верил, что делает для людей ничуть не меньше, чем тот инженер, который привел сюда амударьинскую воду.

— Не скучно одному? — как-то спросил председатель.

Нобаткулы пожал плечами.

— Ничего, не тоскуй. Найдем тебе напарника.

Ему и в самом деле не пришлось долго работать в одиночестве. Однажды председатель приехал вместе с Сердаром.

— Вот тебе помощник, Нобат-джан. Учи его как следует!

Теперь, когда рядом был Сердар, дело пошло веселее. Парни без устали возились с мотором — чистили, смазывали. Движок работал, как часы, заводился с полоборота. Они и спали здесь же, возле насоса. И как говорится, если хочешь добиться — добьешься! Председатель был ими доволен, а мираб Потды-ага расхваливал так, словно сватать собрался. Нобаткулы и Сердар жили душа в душу, но однажды к паромщику приехала внучка…