– Привет, ну как ты там, прадед не объявлялся?

И она неожиданно для себя вдруг сказала:

– Если пообещаешь не считать меня съехавшей, я тебе все расскажу.

Баба Люда тайно выгуливала козу. Тайно, потому что некоторое время назад запретили в городской черте держать какую бы то ни было скотину. А какая же ее Машка скотина? Ни запаха от нее особо сильного, ни шума. А без Машки бабе Люде никак. Ну не принимает ее желудок коровье молоко и все тут! Машку она прятала. А соседи у нее были хорошие, никто никуда не пожаловался. Вот только пасти козу она уходила подальше – через Лысую гору, далеко за обелиск. Народу там никогда не было. Только 9 мая проводили районные праздничные мероприятия. А так степь да степь, кузнечики да ящерки.

Вдруг баба Люда остановилась, потянув за поводок Машку: «Что за дела?» Стоят у обелиска двое. Вроде, парень с девчонкой. Молодые, в рваных джинсах. Цветочки к обелиску положили и стоят, держась за руки. «Странно, – подумала баба Люда. – Кто у них там может лежать?» Ей самой уже было под семьдесят, а воевал у нее дед, которого она и не помнила, он умер еще до ее рождения, сразу после войны. А эти совсем молодые, их деды, наверное, ровесники бабе Люде. Кого они там поминать могут, да еще поздно вечером?

На всякий случай баба Люда потянула Машку в сторону – в обход странной пары.

А солнце уже клонилось к горизонту, подкрашивая степной ковыль в розовый цвет.