Погода отстой.

Никогда не думал, что буду так выражаться, но это правда.

В целом, моя жизнь — это тоже полный отстой.

Хотя на самом деле все вроде лучше, чем было. Пока мы были на выезде, я созвонился с отцом и рассказал ему о Маргарет, о последнем разговоре с ней и о том, что она может слить это в сеть. Он, на удивление, выслушал меня и даже не стал говорить, что я идиот. Я считаю это нереальным прогрессом в наших с ним отношениях. Все-таки тот разговор в бургерной пошел нашим отношениям на пользу. Харрисон набрал мне несколько минут назад и сказал, что в курсе всей истории, но это никак не повлияет на подписание контракта с «Манчестер Юнайтед», которое состоится со дня на день.

Но от этого не легче. И пока на улице опять льет дождь, мне хочется просто утонуть в какой-нибудь луже. Это куда лучше, чем быть без Лив.

Наш автобус подъезжает к зданию университета на сорок минут раньше, чем должен был, но мне все-равно, ведь на пары я идти не собираюсь. Иначе мой внутренний Билли Миллиган[1] со всеми своими личностями может явиться миру.

— Лив так и не объявлялась? — спрашивает Джейк, когда мы выходим из автобуса.

Отрицательно киваю головой. Перед отъездом я написал для нее письмо, и вчера Кейти сказала мне, что передала его Лив. И тишина. Ни слова. Я излил ей свою душу, написал ей обо всем. О матери, Кейти (с ее позволения, естественно), Элисон, Маргарет и заморозке контракта. Но Ливи не написала мне даже простой смс. Черт бы ее побрал!

— Ос, за последние два дня ты сказал мне не больше десяти слов.

— Джейк, мне фигово. — Закатываю глаза.

— Я вижу. Чем я могу помочь?

— Отвали от меня на пару дней.

— Я бы с радостью, но нет. Хочешь спою песню?

— Боже, нет. — Морщусь. — Ты поешь как морской тюлень.

— Нормально я пою.

Останавливаюсь у черного «Бентли» друга и устало произношу:

— Братан, все справляются с горем по-разному. Сейчас мне просто нужно побыть одному.

Он понимающе кивает и подходит ко мне ближе, пытаясь обнять.

— Совсем рехнулся?

— Заткнись и обними меня.

— Не буду я с тобой обниматься, кретин.

— Ты уже это делаешь, Ос!

Господи. Докатился.

— Ну все, хватит, — отстраняюсь от довольного Джейка и хмурюсь. — Какой же ты придурок все-таки. Напомни, какого черта я вообще с тобой вожусь?

— Мы на крови поклялись, что будем братьями на всю жизнь.

— Я был таким тупым в одиннадцать, — мотаю головой в стороны и тяжко вздыхаю.

— Иди уже к своей Джульетте.

— Она не Джульетта.

Друг закатывает глаза и садится на водительское сидение «Бентли», надевая черные очки. Ладно, я хотя бы с одиннадцати поумнел, а этот придурок очки надевает, когда на улице идет дождь. Может, все не так уж и плохо в моей жизни? Ведь я хотя бы не тупой!

Захожу в общежитие и поднимаюсь к себе. Руки чешутся постучать в дверь Оливии, но чувство гордости сильнее чесотки. Открываю свою дверь и сразу направляюсь в ванную. Встаю под напор горячей воды, и пока пар наполняет душевую кабину, мысли наполняют мою голову. Они атакуют ее, давят, заставляя меня еще больше хотеть все бросить и пойти наорать на Оливию. Может быть, моя жизнь и не такой отстой, как мне казалось, но вот разбитое сердце — полнейший отстой. Это так больно, словно в нем взорвалась граната.

К черту, так больше не может продолжаться.

Я должен поговорить с ней.

Выключаю кран, беру полотенце и, вытираясь на ходу, прохожу в комнату. Достаю из комода боксеры и синие спортивные штаны, надеваю на себя и тянусь за футболкой, как вдруг раздается серия ударов по моей двери.

Распахиваю ее и вижу в коридоре Лив. На ней университетская форма: белая рубашка, сверху сине-зеленая жилетка и такого же цвета юбка в складку. Ее рыжие волосы спадают по плечам вперед, глаза цвета изумруда пристально смотрят на меня, а грудь сильно вздымается вверх и вниз.

Черт.

Какая она красивая. Мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы сию же секунду не притянуть ее к себе.

— Я не читала его. Потому что все это не важно. — Она протягивает мне мой конверт, пока я хмурюсь, но все-таки беру его.

— Я не делал этого.

— Я уверена, что ты не делал этого, и мне жаль, что на мгновение усомнилась в тебе.. — Лив шумно выдыхает, а затем дрожащим голосом произносит: — Я люблю тебя, Остин. Я очень сильно тебя люблю.

Меньше, чем через секунду футболка и письмо в моих руках летят на пол, и я притягиваю Оливию к себе, запутавшись ладонью в ее густых волосах с запахом мяты. Мои губы набрасываются на ее. Поцелуй такой дикий, будто мы не касались друг друга не четыре дня, а целую вечность, и теперь пытаемся наверстать упущенное. Лив дрожит в моих руках и опирается рукой на мою голую грудь, отчего мой пульс учащается, а кожа под ее ладонью начинает пылать. Дышать становится просто невыносимо тяжело, а сдерживаться больше нет сил. Поднимаю ее в воздух, и она, коротко вскрикнув от удивления, обхватывает меня ногами, сцепив их за спиной. Не прекращая поцелуя, я закрываю за нами дверь ногой и тут же сажаю ее на стол у двери.