Опять же, не ложь.

– Доминион, этот государственный служащий - Версия Денома. Она наш герой.

Я направила ближайший прожектор на платформу. Он окутал Версию своим сиянием. Я увеличила изображение ее лица. Она потрясающее напоминала оленя в свете фар. Стражники вокруг нее вытянулись по стойке смирно. Я видела, как они делали именно это движение в присутствии Косандиона. Они были ее «почетным караулом».

– Именно благодаря ее неустанным усилиям мы сейчас можем стоять здесь, и своими глазами видеть эти преступления, став свидетелями свершения правосудия. Я показала вам это сегодня, чтобы напомнить быть бдительными. Зло коварно. Он может проникнуть в ваш внутренний круг и нанести удар вам в спину.

Ничего себе.

– Если бы не усилия Версии, мы могли бы и не узнать о зле, которое представляет собой Кумбр Аджи. Она - причина, что мы смогли вывести его на чистую воду, и причина, по которой я теперь могу рассказать о нем всем вам. Нам следует поблагодарить ее. Сегодня мы чтим тебя, Версия Денома. Доминион в большом долгу перед тобой.

Ората поклонилась. Позади нее Ресвен и Миралитт тоже поклонились.

Отец Пивора баловал своих детей. Он баловал их и занимался делом, где ужасная репутация была преимуществом. Он не мог позволить себе выглядеть слабым или страдать от неуважения. Если что-нибудь случится с его отпрыском, он отомстит. Это была просто хорошая сделка, и Ората только что показала ему, кто именно несет ответственность за падение его сына. Ората не просто бросила Версию под автобус. Она подняла автобус и уронила его на голову Версии.

Страх в широко открытых глазах Версии сказал мне, что она точно поняла, что произошло.

Голос Косандиона эхом разнесся по арене.

– Кумбр Аджи ар' Мутерзен.

Я развернула каменную колонну, так чтобы Пивор оказался лицом к трону.

– Вы хотите что-нибудь сказать?
– спросил Косандион.

Пивор ухмыльнулся, и на этот раз это выглядело безумно.

– Отвали, ты, тупой придурок. Хочешь кусочек меня, будь мужчиной и получи его сам.

Лицо Косандиона было ледяным, будто вырезанным из айсберга.

– Кумбр Аджи ар' Мутерзен, настоящим вы исключены из отбора. Ваш спонсор дисквалифицирован. Их просьбы не будут удовлетворены.

– Я имею, что сказать, - взвизгнул ужасный убийца.

Косандион кивнул.

Я переместила свет на секцию клюв-убийц и сдвинула столб Пивора к ней, но достаточно далеко, чтобы тот оставался вне досягаемости. Поднялась самая большая птица. Она была огромной с ржаво-малиновым оперением. Ее огромный клюв мог расколоть бедренную кость коровы пополам. Я видела, как такое происходило, потому что Орро подавал им бычьи кости, когда они хотели перекусить.

Лидер клюв-убийц сделала шаг вперед и ступила на ограждение, граничащее с их секцией. Зловещие шпоры на ее ногах были обшиты острым, как бритва, металлом, и они блестели в свете арены. Ее когти схватили камень и сжали, кроша его. Она уставилась на Пивора немигающим взглядом хищника.

– Пират, возвращайся к своему отцу и передай ему мое послание. Ваши черепа мягкие. Ваши мозги восхитительны. Ждите нас.

Она открыла клюв и издала оглушительный крик. Каждое перышко на ее теле встало торчком. Пивор был в тридцати футах от нее, но и он дернулся назад на своем месте.

– Доминион признает клятву мести, - сказал Косандион.
– Мы не питаем к клювам-убийцам никакой злобы и считаем их невиновными в этом деле.

– Сражайся со мной, ты, гребаный урод!
– взвыл Пивор, крутясь на своем сиденье.
– Сразись со мной!

– К сожалению, у кое-кого есть приоритет в этом деле, - сказал Косандион.
– Хранитель, мы закончили.

Шон поднял руку, и его голос, тихий, но услышанный каждым существом, зашептал по арене.

– Ваше приглашение аннулируется.

Архитектура гостиницы сложилась над дверным проемом, вращаясь и рушась, и дверь бросилась на нас, широко распахиваясь, открывая солнечный свет Баха-чар. Корни гостинцы высыпались с потолка, сдернули Пивора с кресла и вышвырнули в дверь. Она захлопнулась.

На экране включается трансляция, как на большие каменные плиты переулка приземляется Пивор. Он перекатывается, останавливается, сплевывает грязь и встает, задрав подбородок. Он поправляет одежду…

С верхнего балкона прыгает знакомая женщина, закутанная в шаль. Он косится на нее.

Она откидывает шаль, обнажив еле заметные очертания чешуи на лице.

– Помнишь меня, Кумбр Аджи?

Он смеется.

– Ты обезглавил моего отца.
– Длинные оранжевые лезвия скользнули ей в руку из складок шали.

– Ты до смерти заморил мою мать голодом.
– Она направляется к нему.

– Ты убил мою сестру.

Он продолжает смеяться.

– Ты надругался над моим телом.

– И наслаждался этим, - говорит он.

– Сегодня день, когда я очищу душу от этого кровавого долга.