— Ну да. Выступаю за МетаТех.

— Давно играешь?

— Ещё со школы.

— Молодец. Баскетбол — это круто!

Анчар ненавидел баскетбол.

— Я тоже своего рода спортсмен. Но соревнования по моему виду спорта проводятся в баре.

— Хах! — Макс понимающе усмехнулся. — Это мы тоже умеем.

— Я слышал, ты звезда в своей группе.

— Это громко сказано. Кто-то прикололся.

— Да нет, тебя нахваливают. Ты откликаешься на все мероприятия и движухи, надо что-то организовать — проявляешь инициативу. День первокурсника, День студента — везде успел зажечь.

— Я такой не один. У нас в целом активная группа.

— Хорошо. Скажи, Макс, когда ты понял, что Дженна пропала?

— Не то чтобы понял… Я заподозрил, что что-то неладно, когда она не вернулась в тот вечер.

— Откуда?

— С учёбы.

— Из соседнего Кластера?

— Дело в том, что я не знал об этом. Теперь, конечно, меня просветили полицейские… — Зря они это сделали, подумал Анчар. — А тогда я думал, что она на факультативе.

— Так поздно?

— Ага. Наш преподаватель сопромата оканчивает пары в семь вечера. Полчаса перерыва, и он ведёт факультативы для желающих.

— Сколько по времени?

— Много. Он…

— Много — это пара? Две?

— У него нет нормированного графика. Он, понимаете, любитель поболтать о жизни. Иногда он может отвлечься и на полчаса завести тему космологии или истории.

— Что интересного рассказывает? Скажем, на тему истории.

— В основном, конечно, Войну. Ту самую, с которой начался новый отсчет времени. Которая случилась в тысяча девятьсот шестьдесят втором по старому календарю.

— Он застал её?

— Нет, его отец застал. Он часто апеллирует к божественному промыслу. К тому, что человечество само виновато, что впустило в мир магию. Говорит, если бы ядерные бомбы тогда не упали, не случилось бы Разрыва и магических мутаций.

— Ну да, — кивнул Анчар, — это вполне официальная версия. Чем ему так нравятся эти разглагольствования?

— Скорее, не нравятся. Он пеняет, что, мол, старый государственный уклад был лучше, а когда страны начал поглощать и перемешивать Конгломерат, всё покатилось к чёрту. Он считает, что всё это уничтожило нашу историю и культуру, и спрашивает, зачем мы вообще учимся, если ничего не знаем о мире, в котором живём.

— И во сколько обычно заканчиваются эти факультативы?

— Бывало, что в девять. Бывало, что и в десять. Это же не каждый день.

— И вот она не вернулась. Да?

— Да…

— Когда ты понял, что её не было на факультативе?

— Когда рассказали полицейские.

— До этого момента ни один из одногруппников тебе об этом не сказал? Они что, не обсуждали её пропажу?

— Обсуждали. Я не помню, если честно. Я, наверное, не обратил тогда внимания. Я думал, она решила не возвращаться ко мне. Может, осталась у подруг.

— У неё был кто-то до тебя?

— Нет.

— А у тебя?

— Да.

— А сейчас есть?

— Что?

— Другая девушка. Запасной вариант.

— Э-э… я не мыслю такими категориями.

— А какими мыслишь?

— Простыми. Мы же вместе живём… Жили.

— Что вас держало вместе?

— Дженна говорила, что я крутой парень.

— Ты и правда крутой. Выезжаешь на соревнования по баскетболу, имеешь кучу друзей, врываешься в любые движухи. А она? Тихая девочка-отличница?

Анчар брал это не из головы. Это он успел подметить: биографии Макса и Дженны очень уж казались взятыми из разных вселенных.

— Ну, получается, что так.

— Хорошо. Садись, Макс.

Анчар приглашающе спрыгнул со стола и сел с одной стороны, Макс неторопливо сел с другой.

— Нужно что-то подписать? — спросил он.

— Ага. Хочу предложить тебе подписать согласие на проверку папье-оракулом. После этого я спрошу тебя, не скрыл ли ты чего важного о Дженне. Оракул, конечно, подтвердит, ты ведь не стал бы врать, да? И тогда мы разойдёмся.

Макс завис. Он почесал затылок.

— Ну, я наверняка что-то не вспомнил. Столько ведь всего… Я рассказывал полиции всё. Потом ещё сегодня был мужчина — ему тоже на вопросы ответил. Вы скажите, что нужно. Вы меня в чём-то подозреваете? Я готов на оракуле подтвердить, что ни к чему не причастен!

— Остынь, парень. У меня будет просьба.

— Да, конечно. Какая?

— Я сейчас встану, а ты останешься сидеть. Я пройдусь по комнате, гляну здесь всё, а потом сяду обратно. Хорошо?

— Да без проблем!

Это было легко. Легко приметить то, чего, похоже, не заметили ни копы, ни Бойл. Вытяжная решётка в углу комнаты была пыльной, завинченной на четыре самореза. Если там и были «пальчики», кто-то додумался их стереть. Не очень тщательно, правда. Слепок это не зафиксировал, а вот Анчар видел. Видел колышущиеся следы аур — бледные, но всё ещё живучие. Эту решётку открывали десятки раз.