При первой нашей встречи я сомневался, что ты способен настолько искусно владеть магией. Потом я понял, что это была не первая наша встреча. А может, и не вторая, если мы виделись девять лет назад. Нейропровода под кожей — это ведь регуляторы кожного покрова, управляемые энергетическими потоками, не так ли? Сложная в управлении штуковина, даже профессиональные актёры чаще предпочитают менять свои лица через нейросети. Сегодня ты Освальд Гаатс, вчера — Тусовщик с другой формой лица, а завтра — Незримый лидер «Общности будущего». Тихий святоша. Может, ты и говоришь для виду, что теперь не можешь психологию, но все твои методы работы с паствой — сплошь грязные психологические приемы сродни мошенническим. Ну признайся, тебе не терпится услышать похвалу? Тебе нравится чувствовать себя гениальным.

— Ты ничего не знаешь, — холодно сказал Освальд. — Ты даже понятия не имеешь, о чём говоришь. Алкаш с пост-травматическим синдромом, чьё помутнённое сознание жаждет зацепиться за версию, которая тебя удовлетворит.

— Может, и так. Я не видел связи до сегодняшнего дня, пока дядя Нэвё, специально прилетевший из Пустошей ради мести, не прикончил «Марлей» и не вытянул из них каплю информации. Можно было бы допустить, что твоё имя вурд назвал случайно, в надежде выжить. Знаешь, я даже не удивился, когда не смог раскопать твоё прошлое, подонок. Иногда отсутствие какой бы то ни было информации гораздо более красноречиво. Одновременно мне не составило труда узнать, что именно «Фарм протекшен» инициировали арест Лангуста, чтобы он и его дружки не могли ничего выставить «Марлям» или сдать их в нужный момент. А ещё я размышлял над тем, как ты успел поучаствовать в ритуале, не попав на камеры. Невидимость, не так ли? И, судя по всему, даже не заклинание — твой родной дар.

У тебя не было никакого сеанса с Нэвё в «Фарме», запись камер была сфабрикована. Нэвё приезжала туда за чем-то другим — например, чтобы зачислить свои сбережения на счет «Общности» через чёрный терминал. Все остальные жертвы делали то же самое: дарили большую часть своего капитала культу. Такое не отследить легально, но кто сказал, что я буду играть честно?

Сам ты приехал в МетаТех, остановившись за пару сотен метров до корпусов. Обратившись в Тусовщика, засветился перед студентами и ушёл к себе. Вирджиния должна была зайти в твою комнату в назначенное время. Ты наложил невидимость и на неё, отвёз в нужное место, затем приехал в МКУ и повторил манёвр с Алисой. Впрочем, конкретно в этом я не уверен — Алису ты мог отвезти и за полдня до этого, никто не видел её в общаге. Остальные добрались до мест ритуалов сами, их встретили вурды или твои адепты, или палочник, неважно. Важно, что «Ястребы» никогда не умирали до конца. Ты мог разрушить систему и убить многих из нас, получить девятилетнюю отсрочку, забыться и уверовать в себя, как в бога, начать с мелких дел — и в итоге создать вокруг себя чудовищную систему, кажущуюся непобедимой. Но вот я тут. Ястреб, что выклюет тебе глаза.

— Ты глуп, Анчар Крой, — остановился Освальд, глядя в него грустным, но ни разу не напуганным взглядом. — Ты был глуп тогда и ещё больше глуп сейчас. Ты никогда не пытался смотреть дальше своего носа, выйти за рамки мышления разнюхивающего пса. Ты не можешь доказать и доли того, что наболтал.

Они стояли на середине моста. В месте, где сутки назад Сорока Вайнингер хотела совершить самоубийство. Глаза Освальда суетливо бегали: он всё-таки боялся.

— Мне и не нужно. — Анчар направил кольт на Освальда, выдерживая дистанцию в три метра. На одном въезде на мост Бойл должен был поставить минивэн поперёк дороги, преграждая путь машинам. На другой караулил Иннокентий. — Не продажные копы и даже не федералы будут тебя судить. Это делаю я, делаю от лица всех «Ястребов». Позднее мы сотрём всё, что осталось от твоей ссаной «Общности», мы разберём по кирпичикам всё, до чего ты касался. Но сейчас единственный закон — это я. Я — расплата за твои грехи. И сам вершу суд. Тебя, Освальда Гаатса, я приговариваю к смерти.

— Ты что, начитался древних детективов? — нервно усмехнулся Освальд. — Это даже не…

Грохот пистолета разорвал завывания ветра. Все четыре руны вспыхнули разноцветными искрами, но там, где только что стоял Освальд, была пустота. Пуля успела коснуться его плеча, и из пустоты брызнула кровь. Резкий толчок в грудь уронил Анчара через перила, огораживающие проезжую часть от пешеходной.

Он не видел его тела, но видел тусклую ауру: комок энергии, махнувший на середину шоссе. Не поднимаясь, Анчар вновь вжал спуск. И попал бы — если бы за миг до этого не взорвалась инфернальная граната, брызнувшая ядовитым магическими образованиями. Анчар вынужденно пустил из рук пламя, огородился барьером, поднялся на ноги и побежал за Освальдом сквозь зелёный туман. Аура металась зиг-загами, двигаясь в сторону северного выезда с моста, где ждал Иннокентий. Анчар попытался стрелять на ходу, но на сей раз пули столкнулись с защитными рунами.

— Бойл! — заорал он в коммут.

Высоко над мостом показались два дрона. Застучали турели, буравя асфальт. Бойл не видел Освальда, и потому направлял турели интуитивно — туда, куда целился Анчар. И не попадал.

Анчар бежал следом, на ходу пуская огромные фаерболы, надеясь задеть Освальда и тем самым отметить его местоположение. Время от времени на асфальте встречались свежие капли крови, однако они были слишком маленькими и редкими, чтобы Бойл смог по ним сориентироваться.

Израсходовав магазин, Анчар сплюнул и побежал дальше из всех сил. Надежда оставалась на Иннокентия. Уж он-то такую честь не упустит.

Не упустил бы… Если бы вместо Иннокентия на выезде с моста не стояло с десяток полицейских машин и полицейские в бронезащите не бежали им навстречу со штурмовыми винтовками и дробовиками наперевес.

Аура Освальда юркнула между машин и скрылась. Анчара оглушили свето-шумовой гранатой, окружили, ударили прикладом в лицо, скрутили на асфальте, после чего обезоружили и повели к полицейским машинам.

Показался Шлетвайски, грызущий яблоко. Синяя жирная морда выглядела довольной.

— Анчар Крой, — с хитрой улыбкой произнёс он. — Ты арестован по подозрению в убийстве группы лиц.

Глава 28

Когда Анчара сажали в машину, он успел заметить Иннокентия — его парализовали электрическими разрядами и теперь тоже паковали, предварительно связав руки и ноги антимагическими путами.

— Вот ты и допрыгался, козлёнок, — довольным тоном сказал Шлетвайски, заталкиваясь рядом с Анчаром на заднем сиденье. — Сиди смирно, а не то я затяну жгуты так, чтобы у тебя отсохли руки.

— Придурок, ты только что упустил настоящего убийцу.

— А по-моему, не упустил, — Шлетвайски напустил видимость глубокой задумчивости. — Твои слова?