Я был у Хавьера лишь однажды. Это было в тот вечер, когда он выпустился из школы, и его мама пригласила меня на ужин, чтобы отпраздновать. Она много работает, воспитывает сына одна, но, несмотря на все сложности в своей жизни, она воспитала прекрасного сына. Хавьер талантлив, в нем есть драйв, но, самое главное… добросовестность, что делает его отсутствие на тренировках еще более непонятным.

Витрины магазинов сменяют друг друга на моем пути к дому подопечного. Нет больше модных закусочных или магазинов одежды, вместо них есть ломбарды и множество мест, где можно обналичить свою зарплату. Я подъезжаю к бордюру и паркуюсь, надеясь, что мне не выпишут штраф. Несколько мужчин сидят перед домом и следят за каждым моим шагом. Я не отсюда, но они не собираются причинить мне вред. Скорее всего, они просто хотят убедиться, что я не вызову никаких проблем. Опустив голову, я держу шлем в руке и делаю два шага за раз, пока не захожу внутрь и не оказываюсь в лифте, который слабо пахнет мочой и старыми окурками.

Я стучу в дверь квартиры 818 и терпеливо жду. Надеюсь, Хавьер хотя бы дома. Я пытался звонить ему вчера, но номер, который у меня был, больше не работает. Через несколько минут я снова стучу и уже думаю сдаться, когда слышу, как дверь открывается. Мама Хавьера выглядывает в маленькую щель, цепь она не снимала. Она удивленно округляет глаза, когда видит меня.

— Мистер Хейвуд. Мы вас не ждали.

— Простите. Надеюсь, сейчас подходящее время. Я хотел проведать Хавьера.

Она хмурится, а уголки ее губ опускаются.

— Не знаю, хорошая ли это идея. Он не хочет, чтобы его видели таким, и я чувствую себя нехорошо.

— Пожалуйста. Шантель, я волновался о нем. Он никогда не пропускал тренировки…

Видимо она услышала что-то в моей просьбе, потому что даже не дала закончить фразу. Женщина закрыла дверь, чтобы снять цепь и открыть мне. У них небольшая однокомнатная квартира, поэтому мне не нужно долго искать, чтобы увидеть Хавьера.

— Дерьмо, — говорю я, не успев подумать.

Хавьер откидывается на диване, лежа на боку; он поднимает голову, пытаясь встретиться со мной взглядом. Но я не уверен, что он вообще видит меня, потому что его веки едва раскрыты из-за того, что опухли слишком сильно.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Хмурый взгляд Шантель теперь обращен к ее сыну.

— Удачи вам в попытках узнать у него хоть что-нибудь. Он ничего не говорит мне, и я прекрасно знаю, что он не с лестницы упал. Я не буду вам мешать. — Она берет свою сумку, лежащую на кухонном столе, и поворачивается к нам. — Мне все равно нужно купить кое-что. Скоро вернусь.

— Мам, не стоит… — Хавьер шипит, когда опирается на локоть, чтобы сесть.

— Не смей. Я могу купить продукты. Не так уж я… — Она останавливается и качает головой. — Не беспокойся больше. Сделаешь это для меня?

Хавьер кивает, и его мама выходит. Я даю ему минуту, чтобы собраться с мыслями. Выговориться. Сказать что-нибудь. Но он просто сидит и смотрит в стену, двигая челюстью взад и вперед.

Я приношу с кухни стул, поворачиваю его так, чтобы сесть и положить подбородок на спинку.

— Хочешь мне что-нибудь сказать?

— Не очень-то, — бубнит он.

— Так и думал.

Он смотрит на меня, барабаня пальцами по колену. Костяшки его пальцев все в ссадинах.

— Вам не стоило приходить.

Я киваю, смотря ему в глаза и глубоко вдыхая.

— Забавно, потому что я думаю — стоило. Ты один из самых крутых моих парней, Хавьер, и у тебя скоро большой бой. И когда ты пропускаешь две тренировки, не позвонив, не предупредив, я начинаю волноваться.

— Простите, тренер.

— Я не хочу слышать твои извинения. Мне нужны объяснения. Какого черта происходит?

Я терпелив, стараюсь не давить, чтобы он сказал мне хоть что-нибудь. Но это просто смешно. Наблюдая, как он снова ложится на диван, я вижу всю его боль.

— Мне надрали задницу.

Он пожимает плечами, это очевидно.

— Сколько?

— А?

Я смотрю ему в глаза.

— Сколько их было? Я знаю твои возможности. На тебя напали?

Хавьер снова смотрит вниз, на пол.

— Пятеро.

— Дерьмо. Что-нибудь сломано?

Я не понимаю, как он вообще не оказался в реанимации после такого.

Он качает головой в ответ, сжимая и разжимая кулак, чтобы показать свою возможность двигать им.

— Просто несколько ссадин. Я вернусь в зал на следующей неделе.

Мы сидим напротив друг друга: молчаливое противостояние воли. Я знаю, больше он не скажет. Если бы он хотел, чтобы я знал что-то еще, Хавьер пришел бы в зал, позвонил, или был более многословен сейчас. Он что-то скрывает.

— Конечно, вернешься. — Я говорю ему резко, не сдерживаясь. — Знаешь почему? Потому что ты слишком много и тяжело работал, чтобы не прийти, Хавьер. Сейчас не время все просрать.

— Я знаю, знаю…

Он наклоняется вперед, чтобы опереться лбом о руки.

— Я спрошу еще раз. Что случилось?