Что, черт возьми, он несет?

— Конечно. Моя мама утверждает, что любит нас, несмотря ни на что. Я всегда знал, что отец чувствовал то же самое, даже если он этого и не говорил.

Доктор Флинн указывает на вход в здание.

— Бриджит никогда этого не знала. О ней никогда никто не заботился, даже после того, как она совершила ошибку. Я хочу дать возможность показать ей, на что это похоже. Если она продолжит вести себя так же, значит, так тому и быть. Но я не стану тем, кто увековечит ее неправильное понимание жизни.

— Я просто… Хорошо. Вы — клиент. Ваше желание — закон, дерзайте. — вздыхаю я.

Он кладет руку мне на плечо.

— Ты хороший парень, Дэйкон. Вот почему ты мне нравишься. Я вижу, что ты заботишься о своих близких и клиентах больше, чем о деньгах. Ты переживаешь за меня, и я ценю это. Однако людям нужно сделать шаг назад и увидеть общую картину, прежде чем спешить кого-то осуждать. Никто не идеален. — он смотрит куда-то через улицу. — Бог свидетель, миру нужно гораздо больше сочувствия и гораздо меньше осуждения.

Он забирается в такси, и я машу ему рукой. Не совсем таким представлял я себе развитие событий, но это все равно победа для компании. Кроме того, примерно за десять лет работы адвокатом, не помню, чтоб когда-либо сталкивался с подобным.

Как бы то ни было, не могу дождаться, чтобы увидеть лицо Текеров, когда засуну это дело им в задницу.

Я не перестаю светиться от времени, проведенного с Дэйконом. От его слов и милых поступков у меня перехватывает дыхание.

Все еще не могу поверить, что он позвонил папе. Кто, черт возьми, так делает? Ни разу ни один парень, с которым я встречалась, не проявлял подобную инициативу. Старик был впечатлен.

Словно было недостаточно того, что он поклоняется Дэйкону как футбольному богу.

Папа теперь постоянно бормочет что-то вроде:

— Этот парень идеален.

Самое смешное, что с ним не поспоришь.

Дэйкон, черт возьми, готовил для меня!

Моя единственная жалоба на выходные заключается в том, что они пролетели слишком быстро. Я не хотела, чтобы они заканчивались. Большую часть вчерашнего дня я провела за учебой и перепиской с Хизер. Она, наверное, подумала, что я сумасшедшая, ведь я никогда не делюсь интимными подробностями своей жизни, даже с ней.

Но я ничего не могла с собой поделать. Может, я никогда не открывалась ей, потому что не встречалась с кем-то, заслуживающим упоминания.

Сейчас понедельник, а я уже с нетерпением жду пятницы.

Подхожу к своему столу, и мне даже не нужно смотреть — стук каблуков Тейт ни с чем не спутаешь. Бросаю взгляд в ее направлении как раз тогда, когда она поворачивает за угол. Клянусь, Тейт всегда собрана и одевается так, словно сошла с обложки модного журнала.

Она почти проходит мимо меня, но вдруг останавливается и ухмыляется.

— У кого-то были хорошие выходные.

Как, черт возьми, ей это удается?

Да, Тейт, на самом деле это были лучшие выходные, которые у меня были за долгое время. До сих пор не верится, что у меня был незащищенный секс с Дэйконом Коллинзом. Он первый мужчина, которому я это позволила. Я принимаю противозачаточные, и он чист, но беременность не входит в планы в ближайшее время.

Это было непередаваемо, обнаженно, кожа к коже. Почти уверена, что могу заниматься с Дэйконом сексом двадцать четыре часа в сутки до конца своей жизни и умереть счастливой. Я бы, наверное, дожила до ста лет. Иногда мне кажется, что секс — это все, о чем я думаю, когда мы вместе.

Мы вместе.

Черт, Тейт все еще тут.

— Они были в некотором роде идеальны. А как прошли твои?

— Сумасшедше. Я провела оба дня с организатором свадеб и декоратором. — Тейт закатывает глаза.

Мне немного жаль организатора свадьбы. Тейт помешана на том, чтобы ее свадьба была идеальной. Потому что она помешана на том, чтобы все в ее жизни было идеальным.

— Ну, такое ведь происходит всего лишь раз в жизни. Надеюсь.

— Если бы я знала, что это отнимет так много времени, я бы предложила Декеру вместо свадьбы куда-нибудь сбежать. — она делает глубокий вдох, и это редкость, когда Тейт выглядит взволнованной. — Но это все для того, чтобы провести жизнь с Декером. И это единственное, что удерживает меня от того, чтобы засунуть канделябр кому-нибудь в задницу.