«Павлин какой-то, а не командующий», — подумал Левандовский, с неприязнью разглядывая стоявшего перед ним человека.

— Вряд ли я могу разъяснить вам обстановку, сложившуюся на фронте. Вчера прилетел из Астрахани. Входите в курс дела сами. Завтра в восемь жду от вас оперативную сводку.

«До чего же невезучая 11-я армия на командующих», — с горечью раздумывал Левандовский, направляясь в отведенную для него рабочую комнату. Первый главком Автономов постоянно конфликтовал с ЦИК Кубано-Черноморской республики, отказывался подчиняться Чрезвычайному штабу обороны, за что был отстранен от должности. На смену ему пришел казак станицы Петропавловской Сорокин — человек необыкновенно смелый и, несомненно, даровитый. Но очень быстро возомнил себя выдающейся личностью, ревниво относился ко всему, что, по его мнению, грозило авторитету командующего, стремился к неограниченной власти. По его приказу в октябре 1918 года были арестованы и расстреляны возле Пятигорска члены ЦИК Кубанской республики и председатель крайкома партии М. И. Крайный. Собравшийся в Невинномысске Второй Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа объявил Сорокина вне закона. 30 октября он был арестован в Ставрополе и убит одним из командиров Таманской армии. И вот теперь новый командарм — этот напомаженный франт, бывший полковник царской армии Владимир Михайлович Крузе. Что даст он армии, которая находится в архитрудном положении?

Разглядывая огромную карту, висевшую на стене, расчерченную разноцветными линиями и утыканную флажками, Левандовский опытным взглядом определил, что ситуация на фронте складывается поистине трагическая.

В конце июня 1918 года армия Деникина вторглась на Кубань, стремясь захватить всю территорию от Азовского моря до Каспия, она ставила перед собой задачу — разгромить 11-ю армию, очистить свои тылы от советских войск и тем самым развязать себе руки для похода на Москву.

14 июля белые взяли Тихорецкую, разорвав единый фронт Северный Кавказ — Царицын. Наши войска на Кубани оказались изолированными от Советской России, потеряли источник снабжения оружием и боеприпасами, лишились военного и политического руководства. 16 августа после тяжелых и упорных боев Добровольческая армия вошла в Екатеринодар (ныне Краснодар), после чего захватила Новороссийск. Выход к морю дал ей возможность получать щедрую помощь от стран Антанты. Советские войска отошли за Кубань и Лабу к границам Терской области. Они мужественно сражались на четырех направлениях — против немецких оккупантов под Батайском и на Тамани, отражали натиск деникинской армии, наступавшей со стороны Екатеринодара и Ставрополя, вели бои с бандами Шкуро возле Кисловодска и грузинскими меньшевистскими войсками на Черноморском побережье.

Знакомясь с документами, Михаил Карлович пришел к выводу, что, как такового, штаба в 11-й армии не существует. Несколько военных специалистов составляли приказы и подшивали их в папки. Разведка толком не велась, поэтому командиры имели представление о противнике лишь в общих чертах. Они не знали его численности на разных участках фронта, не могли определить направление ударов. Левандовский вместе с только что назначенным начальником штаба Борисом Ивановичем Пересветом энергично принялся наводить порядок. Отобрал в частях несколько грамотных командиров, обучавшихся в военных училищах, и пополнил ими свой отдел, стал требовать от всех частей ежедневных оперативных сообщений о положении на фронте, с тем чтобы иметь ясную и точную картину происходящих событий.

Приход Левандовского в армию совпал с периодом ее реорганизации. Красная Армия еще с июля 1918 года перестала комплектоваться за счет добровольцев и пополняла свои ряды путем всеобщей мобилизации. А на Северном Кавказе принцип добровольности сохранялся почти до конца гражданской войны. Оторванность от центральных районов России, национальная пестрота создавали сложную обстановку, при которой от руководителей армии требовались не только знания военного дела, но и огромная выдержка, умение разбираться в межнациональных отношениях, учитывать постоянно меняющуюся расстановку различных сил.

В рядах 11-й армии насчитывалось 290 полков, отрядов, отдельных сотен, создававшихся по принципу землячества в городах, селах, станицах. Действовали они самостоятельно, независимо друг от друга. Кроме соединений, родившихся на Кубани, Тереке и в Ставрополье, было множество отрядов, пришедших с Украины. Во время отступления вместе с бойцами уходили их жены и дети, тащившие за собой домашний скарб. Со стороны эти части можно было принять за многолюдные цыганские таборы. Несмотря на грозные приказы, украинские отряды продолжали возить за собой громоздкие обозы с беженцами и имуществом. Все это сильно затрудняло военные действия, тормозило переброску войск и часто вызывало панику.

И вот из таких партизанских частей, с их неистребимым духом вольницы, а иногда и полной анархии, предстояло создать крепкую, боеспособную армию. По приказу Главкома Вацетиса предполагалось все отряды свести в три стрелковые, одну кавалерийскую дивизии и одну запасную бригаду. Многие командиры, не желая единого руководства, а главное — попасть кому-то еще в подчинение, всячески сопротивлялись созданию регулярной армии. Реввоенсовету зачастую приходилось буквально ломать их упрямство.

Левандовский работал с полным напряжением сил. Он успешно руководил отделом, разрабатывал планы операций, переформировывал колонны и отряды в дивизии и полки, много энергии тратил на то, чтобы обеспечить армию боеприпасами.

«В смысле вооружения, снаряжения, обмундирования и медицинской помощи, — писал Серго Орджоникидзе, — положение было ниже всякой критики. Патронов не было, снарядов не было, обмундирования, медицинской помощи не было».

Приехавший в Москву С. М. Киров представил В. И. Ленину точные расчеты сил и средств, необходимых для защиты Терского края. Владимир Ильич отнесся к просьбам терцев очень внимательно. Вопрос об оказании помощи Северному Кавказу он незамедлительно включил в повестку дня заседания ЦК партии и Малого Совнаркома, поставив на докладной записке терских большевиков пометку «архисрочно». В короткий срок были снаряжены экспедиции на Кавказ, которые везли большое количество оружия и снаряжения. К несчастью, до 11-й армии почти ничего не доходило: все либо оседало в Астрахани, либо растаскивалось прямо с вокзала и пароходов, расхищалось со складов. Тылы были дезорганизованы, в них царили неразбериха и саботаж. Поэтому Левандовский без колебаний вступил в конфликт со штабом и Реввоенсоветом фронта. Молодой начальник отдела, только что выдвинутый на высокую должность, не боялся высказывать свои мнения и претензии. Ратуя прежде всего за интересы армии, он меньше всего думал о личном благе или о нежелательных последствиях для себя. Такую принципиальную позицию он занимал всегда, при всех жизненных обстоятельствах.

11-я армия находилась еще в стадии переформирования, когда командование Каспийско-Кавказского фронта потребовало от нее немедленного наступления. Своими активными действиями она должна была отвлечь белых от Царицына, не дать им возможность снять свои части с Северного Кавказа и перебросить их на Дон в помощь генералу Краснову.

Вместе с начальником штаба Б. И. Пересветом Левандовский разработал план предстоящего наступления, отличавшийся дерзостью и оригинальностью замысла. Конной бригаде Ивана Кочубея было приказано сосредоточиться в районе Султановки. Под покровом ночной темноты перейти линию фронта и совершить стремительный набег на станицу Сергеевскую, где располагалась крупная база белых. Заметив в стане врага замешательство, в решительное наступление переходила дивизия Г. И. Мироненко, наносившая удар в сторону Баталпашинска (ныне — Черкесск) и Невинномысска. Ей предстояло при поддержке бронепоездов обойти правый фланг противника и отрезать его от основных сил, находившихся в районе Армавира и Ставрополя.