Стала тут старуха плакать:

— Лягушка моя! Собачка моя! Я вас кормила, я вас жалела. Как родных детей берегла, а вы меня бросили…

Да сколько ни плакала, а всё же осталась старуха без работников. Так и живёт вдвоём с внучкой.

А собачка с лягушкой с тех пор на луне живут. Посмотри на луну — увидишь.

Жила в тундре старая евражка Сикик. Характер у неё был завистливый, язык ядовитый, а зазнайства на троих таких как она хватило бы.

Решила Сикик мелкое зверьё удивить, своим богатством похвастаться. Оповестила она евражек и мышей, что устраивает праздник песни. Приготовила угощенье, позвала гостей.

Хоть и не очень-то любили её соседи, да пришли. Угостила их Сикик. Себя тоже не забыла. А потом говорит:

— Теперь я буду петь, вы подтягивайте. Постарайтесь — красиво будет.

Запела хозяйка громко, сколько силы хватило. А присутствующие поёживаются да между собой перешёптываются.

— Ой, как скверно! — качают головами одни.

— И фальшиво-то как! — кривят рот другие.

— Если без размера петь, лучше совсем не браться! — негодуют третьи.

Хозяйка же тем временем распелась — не унять.

Тут гости переглянулись и давай сильно бить в бубны, во всё горло пищать и свистеть, стараясь заглушить плохое пение.

— Что вы делаете? — завопила возмущённая певица. — Вы подняли такой шум, что я сама себя не слышу!

— Ну так ты счастливее всех нас, — сказала ей самая старая из приглашённых, положила бубен и пошла домой.

В одной охотничьей семье рыжих лис был маленький лисёнок. У него было три братца и две сестрички. Все они были красненькими, с пушистыми хвостиками.

Все звонко тявкали. Жили в тёплой сухой норе у подножия большой горы. За этой горой стояли могучие сопки, покрытые вечным снегом. Там всегда гудел ветер, и родители говорили своим детям:

— Когда подрастёте, станете самостоятельными, мы вам позволим всюду бегать. Но сейчас к тем горам нельзя ходить. Там бывают снежные обвалы. Упадёт пласт снега, ушибёт и засыплет так, что не выберетесь.

— Хорошо, — отвечают лисята, — мы туда зимой бегать не станем, подождём лета. Когда снега не будет, побежим.

— Heт, — говорят старые лисы, — летом с высоты большие камни падают. Висит такой ненадёжный камень, подует ветер, раскачает его, он и покатится вниз. По пути другие камни столкнёт. Попадёте под такой каменный дождь — там навсегда останетесь.

— Хорошо, — говорят лисята, — не пойдём туда, где зимой снежные обвалы, а летом каменный дождь идёт.

Но один маленький лисёнок слушал наставления родителей, а про себя решил:

«Нечего ждать, пока вырастем. Они нас только пугают. Сопки совсем не страшные».

Прошла зима, прилетели птицы. Бегут с гор ручейки. Смотрит на них лисёнок и размышляет: «Вон какие ручейки весёлые, а бегут они из сопок. Наверно, там весело, а не страшно. Чего же мне бояться? Я, наверно, храбрее родителей, ничего не боюсь».

Отправился лисёнок в сопки. Остановился у подножия высокой скалы и тявкнул:

— Ввяк! Вот какой я храбрый!

Ближнее эхо сразу же откликнулось: «Ввяк!» и тихонько покатилось по верхушкам: «<Ввяк! Ввяк, ввяк…» Чем дальше откатывалось, тем слабее слышалось.

— Эге, — говорит сам себе лисёнок, — сопка только на вид большая, а голосок у неё такой же, как у меня, даже тише. Чего ж мне бояться?

И давай громко вякать:

— Эге, я храбрый! Ввяк! Ничего не боюсь! Ввяк! У сопки голос не сильнее моего. Ввяк! Ввяк!

Докатилось эхо до ветра. Рассердился большой ветер:

«Проучу-ка я зазнавшегося хвастунишку!»

Дунул на сопки, сорвал большой камень. Катится вниз камень, по пути за собой всё сносит. Тут и эхо гневно зарокотало: